ответ не заставляет себя долго ждать:

Рис? Я так долго о тебе не слышала, что уже забыла, кто ты. Можешь дать какую-нибудь подсказку?

О нет! Надеюсь, она на меня не обиделась. Я слишком долго тянул? Испортил все своими раздумьями?

Можно мне как-то загладить вину?

Телефон звонит. Я принимаю вызов.

– Алло? Тамсин?

– А я уже думала, ты потерялся, – говорит она.

– Извини. Знаю, надо было раньше с тобой связаться. Вероятно, прозвучит как неубедительная отмазка, но до сегодняшнего дня у меня не было телефона.

– Что, прости? – откликается она. – Звучит действительно как отмазка. Но я поверю тебе. Все-таки ты написал. Лучше поздно, чем никогда.

Мне становится грустно.

– Может, встретимся? – почти умоляю я. Мне нужно сказать ей, как я жалею, что так неловко повел себя.

– Я надеялась, что ты напишешь или позвонишь, потому что тоже хочу с тобой увидеться. Думала, может, сегодня вечером.

– Да! – кричу я.

– Но ты, к сожалению, не писал и не звонил, а так как я не хочу быть в числе девушек, которые сидят дома и ждут звонка, договорилась провести этот вечер с подругой.

– О, – отзываюсь разочарованно.

– Я бы предложила к нам присоединиться, но в первой части нашего разговора я буду сердиться на тебя и жаловаться, какой ты идиот, раз не выходишь на связь. Ты не хочешь это слышать. А во второй части буду рассказывать, как хорошо мне было с тобой в прошлый раз. Этого ты не должен слышать, поскольку мне не нужно, чтобы из-за этого ты слишком зазнавался. Но если хочешь, можешь встретить меня в десять часов перед «Вест-Сайд баром».

– Да! – в восторге выпаливаю я, с трудом веря своему счастью.

27

Тамсин

– Что это вообще за парень? – спрашивает Зельда после моего рассказа о ночи с Рисом и последовавшей тишине.

– А теперь держись, – продолжаю я. – Сегодня мне на мобильный приходит сообщение, неизвестный номер. «Хочу снова с тобой увидеться». И больше ничего. Я сделала вид, что понятия не имею, кто мне пишет. Короче говоря, он извинился, и позже мы встретимся.

– Ты не обиделась? Он молчал четыре дня.

– Да, ты права. Но, по-моему, с Рисом мне поначалу нужно задать другие стандарты. Он… через многое прошел, – отвечаю я.

– Так или иначе, уже поздно просить тебя не нырять с головой в бурный роман, – произносит Зельда. – Кроме того, я слишком завидую, чтобы тебя отговаривать. Ха…

Я ухмыляюсь, глядя на нее поверх бокала с безалкогольным коктейлем.

– Что ты делаешь на День благодарения? – задаю вопрос, чтобы сменить тему. К завтрашнему празднику бар увешан гирляндами из индюшек, и меню на неделю состоит только из индейки. Бургер с индейкой, сэндвич с индейкой, жаркое из индейки. Все из индейки.

– Завтра рано утром еду домой, – говорит Зельда и закатывает глаза. – У нас День благодарения – это большое событие. Вся дрянная семейка собирается вместе, и каждый рассказывает, за что он благодарен. Чистое лицемерие. В прошлом году мама заявила, что благодарна за трех замечательных сыновей и меня. А каждому известно, что всем бы спалось спокойнее, будь я полной противоположностью себя. А что насчет тебя?

– Спрячусь в библиотеке. Надеюсь, там ничего не намечается. Мэн слишком далеко, чтобы лететь туда на выходные. И, откровенно говоря, я счастлива побыть в тишине.

– Есть хоть какой-нибудь праздник, который для тебя что-то значит? – сквозь смех спрашивает Зельда. – Сначала Хеллоуин, теперь День благодарения…

– Все эти праздники не связаны у меня с приятными воспоминаниями. На Хеллоуин мне приходилось надевать ужасные костюмы, которые выбирала мама. Мне разрешалось выглядеть только мило. А День благодарения всегда заканчивался ссорой. Родители против дедушки. Это не то, о чем мне бы хотелось вспоминать.

– Понятно, – отвечает Зельда. – Что ж, в случае с Днем благодарения я с тобой согласна. Но Хеллоуин – это день, в который не важно, кто ты и как выглядишь. Мне это нравится.

Ближе к десяти часам начинаю оглядываться на окно в надежде увидеть Риса.

– А почему ты вдруг так занервничала? – любопытствует Зельда. – Он же не сюда придет?

– Да, он меня заберет.

– Ооо! Ты обязана меня с ним познакомить! – У нее почти срывается голос. – Пожалуйста, пожалуйста! Всего на минутку! Я хочу взглянуть на него одним глазком, а потом оставлю вас в покое.

Я смеюсь:

– Да, о’кей, можешь с ним познакомиться.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – радостно пищит Зельда и салютует мне бокалом. – За юное счастье.

– Очень смешно, – откликаюсь я, но чокаюсь с ней.

Без двух минут десять опять оборачиваюсь, и… он здесь. Прислонился к уличному фонарю и что-то ищет в кармане брюк. Правая нога согнута и опирается на основание столба.

– Это он? – шепотом спрашивает Зельда.

– Ты в курсе, что он нас не слышит?

– Да, в курсе, – продолжает шептать она. – Не понимаю, почему я не говорю нормально.

Рис достает из кармана пачку сигарет и собирается закурить.

– Не надо, – говорю я.

Он замирает на середине движения. Зажигалка уже горит. Рис вынимает сигарету изо рта, убирает ее в пачку и сует зажигалку и сигареты обратно в карман.

– Это было… – Зельда с ухмылкой поворачивается ко мне, – реально впечатляюще! Ты его контролируешь!

Я показываю ей фигу, но и сама не сдерживаю смех.

Мы надеваем куртки и выходим на улицу. Сердце колотится как бешеное. Я бы предпочла, чтобы в момент нашей встречи рядом не было Зельды. Но для этого уже слишком поздно.

– Привет, – говорю я и неловко поднимаю руку.

Рис вскидывает голову.

– Привет. – Оттолкнувшись от фонарного столба, он подходит к нам. В уголках рта играет улыбка. Он выглядит даже лучше, чем в моих фантазиях.

– Рис, это моя подруга Зельда. Зельда, это Рис.

– Это Рис, – эхом отзывается Зельда с широкой улыбкой и, медленно кивнув, обводит его взглядом с головы до ног. Я пытаюсь незаметно ткнуть ее локтем в бок.

– Рад познакомиться, – произносит Рис и протягивает руку, которую Зельда тут же сжимает и энергично трясет.

– Я тоже, – отвечает она. И подмигнув в мою сторону, добавляет: – К сожалению, мне срочно нужно домой. Трубу прорвало, забыла выключить плиту, сосед по комнате в беде. Выбирайте сами.

– Ненавижу тебя, – сквозь зубы цежу я.

– Нет, не ненавидишь, – нараспев произносит Зельда, чмокает меня в щеку, делает книксен перед Рисом и уходит.

Мы в легкой растерянности смотрим ей вслед. Потом наши взгляды встречаются, и у меня в животе вновь появляется сладостное тянущее чувство.

– Привет, – шепчу я.

– Привет, – тихо повторяет Рис и делает нерешительный шаг ко мне. – Прости, что не звонил. Я сглупил.

– Да все нормально, – отвечаю и тоже делаю шаг в его сторону.

Рис осторожно протягивает ко мне руку, и я позволяю ему меня обнять.

Когда мы отстраняемся друг от друга, он говорит:

– Для меня все это непривычно. Иногда я не знаю, как себя вести.

– Все будет хорошо, – с улыбкой откликаюсь я. Он безумно очарователен в своей неопытности.

– Хочу загладить вину. Хочу, чтобы ты знала, как серьезно я настроен.

– Уверена, я что-нибудь придумаю, – ухмыляюсь ему. – Итак, к тебе или ко мне?

– К тебе? – застенчиво предлагает Рис и сжимает мою ладонь.

28

Рис

Мы идем к ней пешком. Будний день, и на улицах пусто. Бо́льшую часть пути мы молча шагаем рядом. Не знаю, о чем она думает. Я просто наслаждаюсь ее присутствием.

Когда мы останавливаемся перед дверью квартиры, Тамсин с вызовом смотрит на меня. Я волнуюсь. Но в хорошем смысле. У меня предчувствие, что сегодня мы зайдем дальше, чем в прошлый раз, и, кажется, я готов.

Она открывает дверь, и я прохожу внутрь.

– Что думаешь насчет музыки? – спрашивает Тамсин и вытаскивает пластинку. Я узнаю обложку с ее фотографии в «Вотсапе».

– Давай.

Она бережно вынимает пластинку из упаковки и сдувает пыль. Потом кладет ее на диск и неторопливо устанавливает иглу.

Когда раздаются первые ноты, Тамсин произносит:

– Sunday Morning, The Velvet Underground. Одна из моих любимых песен. Этот инструмент называется челеста. Название происходит из латинского и переводится примерно как «небесный». И звучит так же, да? Будто с небес, я имею в виду.

Я киваю. Звучание песни ощущается так, будто вокруг тебя оборачивается кусок ваты. Странный мужской голос поет о потраченных впустую годах и болезненно напоминает, откуда я вышел. Напрасно потраченные годы, да, видит бог,