Или бы вы умерли гораздо быстрее, чем вам до этого отмерила судьба, — заметил я. — И ведь эта встреча не была последней. Вы встречали моего отца еще раз. Когда он дал вам заклинание перемещения.

— Вы очень проницательны, — Алойзиус кивнул. — Да, встретил его как-то в городе, припер к стенке, собираясь взыскать должок за прошлый раз. Вот тогда он и расплатился тем заклинанием. Я сперва не поверил, что оно работает, но поскольку ваш отец клялся своей жизнью, я решил, что поверю и отпущу его. А уж если он соврал, то судьба нас обязательно и четвертый раз сведет. Я направился в Богемию и приобрел тут специальное устройство. Кое-что мы с местным инженером подправили в конструкции и оно действительно работало. Вы сами им не пользовались?

— У меня есть свои собственные способы перемещения, но как-нибудь доберусь до изучения вашего устройства. Знаете ли, катастрофически не хватает на всё времени.

Алойзиус покосился на меня и вдруг захохотал.

— Амбиции до добра не доводят, Ваше Величество.

Я взглянул на него с с неодобрением.

— Вообще-то я хотел совсем иного.

— Чтобы вас все оставили в покое? Только вот еще попутно заплатили за всё, что делали с вами? — сказал Алойзиус. — О да, они сами не представляют, каков размер долга вам.

Я, устав от его «откровений», отлепился от колоны и направился в гущу студенческой жизни. Эффект был примерно такой же, когда я посещал ресторан в Хайдельберге — все студенты были заняты разговорами и не обращали на меня никакого внимания.

За мной последовал Алойзиус.

— Не знаю, какие там душевные настройки у госпожи Халевейн, но если вы выберете темную, это однозначно повергнет ее в моральные метания, — заметил он. — Погубите ради нее светлую, тоже такой себе вариант.

— Иными словами, что бы я ни выбрал — лотерея?

— Что-то вроде того.

— К черту. На такой случай у меня есть считалка, — я нашел несколько подходящих, на мой взгляд, кандидаток и произнес, указывая на ничего подозревающих, занятых разговорами девушек:

Один, два — кровь, луна,

Три, четыре — тень валькирий,

Пять, шесть — кого съесть?

Семь, восемь — кости бросим,

Девять, десять — тебя резать.

Мой палец замер на одной студентке.

— О да, я слышал о вашей считалке, — произнес Алойзиус. — И кажется это впервые, когда действительно когда кого-то придется резать.

— Знаете, я раньше говорил другим про благие намерения и дорогу, ведущую в одно известное место, — заметил я. — Но не думал, что сам когда-то ступлю на нее.

— Госпожа Халевейн — сильная волшебница, полагаю, на вашем месте я бы поступил бы так же, чтобы не потерять сильную союзницу, — Алойзиус посмотрел на меня. — Эта студентка, кстати, одна из тех светлых, про которых я вам говорил. Не пропускала ни одной моей лекции и имеет отличные оценки. Не передумаете?

— Отличница по черной магии и некромантии? Нет, не передумаю.

Глава 11

Мы подошли к столику, за которым сидела выбранная девушка со своей однокурсницей. Алойзиус что-то быстро сказал последней и та спешно ушла. Оставшаяся студентка посмотрела на своего преподавателя с настороженностью, а потом, увидев меня и вовсе растерялась.

— Ваше Величество, позвольте представить вам одну из моих лучших студенток — это…

— Бедрижка Прохаска, — сказал я.

— Как вы узнали мое имя? — удивилась она. — Тем более, что все вокруг меня зовут Бедушка.

— Обладатели драконьей крови всегда знают имена тех, с кем они разговаривают, — заметил Алойзиус.

— И еще я знаю некоторые другие вещи, о которых другие не догадываются, — сказал я, сел напротив и, потянув рукав ее куртки, обнажил запястье с не такими уж давними шрамами. — Большая редкость для магов заниматься подобным и иметь подобные мысли в голове.

Девушка, побледнев, отдернула руку, а Алойзиус, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Так вы не просто так ее выбрали?

— Не просто так. Я вообще редко в решении полагаюсь на случай. Впрочем, я могу еще передумать, если госпожа Прохаска решит не убивать себя в ближайшие выходные или и вовсе себя не убивать.

Любая на ее месте, кто еще не окончательно потерял желания жить, точно бы испугался. Но не она. Девушка только еще больше помрачнела.

— Что вы от меня хотите, Ваше Величество? — тихо спросила она.

— Ваш дух словно порван на лоскуты и вы никак не можете собрать себя воедино. Мечитесь, пытаясь занять себя различными увлечениями, но так же быстро их забрасываете. И этот марафон в поисках себя вас настолько утомляет, что вы хотите только одного — избавления от этих никому ненужных суеты и мучений.

Алойзиус глянул на меня с удивлением, а я дотянулся до книги, которую она читала, чтобы увидеть заголовок, следом показал ему: «Одиночество. Полное руководство как избавиться от всего ненужного и найти гармонию и покой».

— Хм, не замечал ничего подобного, — произнес задумчиво Алойзиус. — Особенно на фоне ее отличных оценок. То состояние, которое вы описали, Ваше Величество, обычно бывает у проклятых. Но никакого проклятия на Бедушке я не вижу. Вы, полагаю, тоже. И поскольку, случай, верно, уникальный, я хотел бы разобраться.

— Его Величество всё правильно описал, господин Алойзиус, — сказал девушка. — Я действительно увлекалась многим, искала себя. Но каждый раз когда увлеченность испарялась, мне казалось что я проваливаюсь в еще более безысходную лишенную смысла тьму. И как раз сегодня я решила, что ваши занятия мне больше не интересны.

Алойзиус было недобро прищурил глаза, но потом опомнившись, решил, что отчитывать студентку уже нет никакого смысла.

— Давайте поговорим о том, что вы считаете покоем, — произнес я. — Подозреваю, что у вас имеется громадное заблуждение по этому поводу.

— Не понимаю, о чем вы. Но в моем случае смерть — это избавление от всего и покой.

Мы с Алойзиусом переглянулись.

— Судя по всему, один важный предмет в Университете вы не посещали, — сказал черный маг. — Все самоубийцы и убитые кем-либо превращаются в призраков. Духи самоубийц никуда не исчезают, а продолжают существовать лишенные покоя как и при жизни. И обычно до них вообще нет никому дела, поскольку они почти себя не проявляют в отличие от духов убитых, которые пытаются привлечь внимание чтобы