class="p1">– Действие или желание? – эти слова вылетели, буквально содрав слизистую горла. Боль была не фантомная, а вполне реальная и невыносимая. У меня самого затряслись руки, я словно в прорубь ледяную нырнул. Боже! Как много мы потеряли!

Игра хоть и была максимально проста, но коварства было в ней в сто раз больше. Ада закусила губу, понимая, что загнана в угол, и так или иначе придется принять этот вызов. Она оценивала риски, не понимая, что делать.

Есть всего два варианта: действие или желание. Выбирая действие, она оставляет мне желание, и наоборот. По сути, это беспроигрышный вариант заставить друг друга что-то сделать, ведь смысл всегда один – делаешь или проигрываешь.

– Действие! – рассмеялась она мне прямо в лицо. Наивная… Думает, я попрошу у неё поцелуй?

– Валяй…

– Хочу, чтобы ты уехал, – выдохнула Ночка, и лицо её стало вновь безжизненным. – Уезжай и сделай так, чтобы мы никогда не сталкивались. Нам же обоим больно! Ты же это видишь?

– Договорились…

Ада застыла, уже будучи готовой к спору. Она думала, что я начну сопротивляться! Думала, что засыплю аргументами и начну орать? Ну нет…

– Ты согласен? – она стала заикаться, и даже залпом осушенный бокал не помог, но сыграл мне на руку. Ещё пара секунд, и Адка покраснеет… Вино всегда пьянило её мгновенно.

– Конечно. Это ж действие. Ты говоришь, я выполняю.

– Завтра? Ты уедешь завтра? – с придыханием и отложенным восторгом произнесла она.

– Как скажешь…

– Рай, да ты врёшь! – едва ли не вскрикнула она. – Тогда для чего это всё было? Почему не уехал сразу? Для чего было создавать столько проблем? Эти свидания, секс в туалете!

– Ради желания…

– Говори, – она стиснула челюсть и буквально растеклась по стулу, понимая, что пришло время расплаты.

– Гони трусы, – я закурил и специально сдвинулся на стуле так, чтобы лучше было видно.

– Что?

– Я серьёзно. Я желаю твои трусы. Здесь и сейчас.

– Ты больной? Я говорю тебе о серьёзном! А ты хочешь просто трусы?

– Если это просто трусы, тогда вообще не вижу никакой сложности.

– Ладно! – она скинула салфетку и хотела было встать, чтобы удалиться в уборную.

– Нет, милая. Ты плохо слышишь? Здесь и сейчас!

– Ты хочешь, чтобы я сняла трусы сейчас? – звонкость её голоса превратилась в тихий шорох травы, покрытой каплями росы. Ада хлопала губами, как рыбка, выпавшая на раскаленный песок, и не могла собраться с мыслями. Видел, как по коже ползали мурашки, а эффект от выпитого вина подогревал и без того бурлящую кровь. Её пальчики так нежно сомкнулись на моем запястье и слегка огладили, чтобы вновь ощутить касание кожи.

– Именно. Это моё желание. Снимаешь трусы – я уезжаю. Отказываешься – я остаюсь. Все просто.

– Я ненавижу тебя! Ненавижу! – шипела она, раскачиваясь на стуле. – Почему рядом с тобой моя жизнь разлетается вдребезги? Почему твоё присутствие всегда вносит смуту? Почему?

– Потому что ты меня любишь, – я рассмеялся и подпёр ладонями подбородок. Я буквально упивался её паникой, её трогательной растерянностью и смущением. В них выражалось желание стереть меня из памяти, удалить из жизни с нежеланием творить безумие. Моя бедная девочка… Но ничего, с тобой мы тоже как-нибудь поищем кенгуру в Париже. – Но не беспокойся, Ада… Я тоже тебя люблю. Давай трусы, и разойдёмся.

– Ты слово даешь?

– Трусы снимай! – я нарочно стал повышать голос, давая понять, что без этого милого предмета женского туалета отсюда уже никуда не уйду.

Ближайшие столики вновь заволновались. На лицах посетителей играла улыбка интереса, любопытства. Они все чаще оборачивались, потому что знали, что здесь намного интересней, чем унылая песня со сцены, под которую даже в желудке ничего не переварится.

– Сука… Раевский, – Ада стиснула зубы и медленно двинулась руками под стол.

Ей очень мешал выбранный наряд… Скорее всего, надев этот длинный балахонистый сарафан, она хотела скрыться от меня, спрятаться. Чтобы не было искушения, чтобы не дать повода на желание. Оттого и ни грамма косметики на лице, а на руках, кроме нескольких колец-браслетов, ни единого украшения. Она будто за хлебом выбежала в магазин, или прогуляться по пляжу перед сном. Дурочка. Но даже под картофельным мешком она для меня будет самым желанным десертом.

– Давай- давай. Я жду… Ты только не расстраивайся, даже если бы ты оставила мне действие, то всё равно я загадал бы твои трусишки… Что ты вошкаешься? – тихо посмеивался, наблюдая, как она, путаясь в балахоне, пытается подцепить кружево. – Или там панталоны?

– Клоун, блядь… Будет ещё один круг! И тогда ты поплатишься… Ты точно заплатишь за все!

– Обожаю, когда ты в гневе, – я снова оттолкнулся, нарочно громко, и мой стул практически оказался рядом с красной как рак Адель. Носа коснулся её тонкий аромат карамели… М-м-м… Как в детстве. Леденцы какие-то. Не удержался и повел носом по обнаженному плечу, перекинул волосы, чтобы видеть её всю. Хотелось эмоций, хотелось её трепета, да даже гнева её хотелось до одурения! До жара, мчащегося по позвоночнику и бьющего прямо в темечко, чтобы перед глазами все потемнело! Это не женщина… Это наказание! Кара!

– Не мог сесть с той стороны? – Ада извивалась, пытаясь снять свои трусы, которые уже просто ненавидела, без серьезных репутационных потерь. Но свидетелей было слишком много. И молодая парочка, с милыми улыбочками наблюдающая за нами, и даже пожилые супруги все сильнее проявляли интерес.

– Не мог. Этим милым людям тогда было бы ничего не видно. Ну? Что там? Красное кружево? Бирюзовая сетка? Или фланелевые панталоны в василёк, чтобы не надуло? Давай живее…

Ада сама не замечала, как ей нравилось все происходящее. Этот живой румянец, светящиеся глаза и чуть изогнутые в ухмылке губы. Она будто спрашивала: «Ты думаешь, я этого не сделаю?». Она все ниже и ниже наклонялась, пытаясь стянуть с задницы трусы, даже чуть приподнялась, укладывая грудь на край стола.

– Уф… Они будут белыми, – я сам охренел от своего поведения. Где эта линия между хамством и откровенностью? И когда я успел её перейти? В вырезе сарафана показался прозрачный лиф кипенно-белого цвета… Грудь сдавило, а убийственное по своей силе возбуждение просто шарашило по нервной системе. Да будь моя воля – раздел бы её прямо здесь и сейчас…

– Что-то не так? – голос официанта раздался за нашими спинами. Парень был так удивлен, увидев наши полные тарелки, что решил поинтересоваться. Но так не вовремя!

Я готов был взорваться гневом! Какого хера? Никаких чаевых этот смазливенький блондинчик не получит!

– Все хорошо, спасибо, – внезапно захихикала Адка, да ещё подленько, коварно! Она подалась