Близился вечер. Мокрый, окоченевший, я поднялся с земли. Мне не хотелось оставаться ночью одному в лесу. Мы с Иммером успели уйти далеко от замка, пора было в обратный путь.

И тут мне показалось, что я учуял какой-то запах. Поначалу он был очень слабым, и я подумал, что мне померещилось. Но я пошёл на запах и уверился: кто-то развёл в лесу костёр. Я продолжил идти и вскоре увидел тонкую струйку дыма. Поодаль росли густые кусты, и тот, кто развёл костёр, был прямо за ними.

Я испугался. Наверняка это Тьодольв отправился на охоту. Решил поужинать и теперь как раз поджаривает что-нибудь из своей добычи. Разумнее всего повернуть назад.

А вдруг это не Тьодольв, а Иммер? Вдруг он бегал, бегал по лесу, искал меня, устал, замёрз и развёл костёр, чтобы согреться?

Дурацкая мысль. Иммер понятия не имеет, как разводить костры в лесу, тем более всё отсырело после дождя. И всё-таки… Всё-таки я надеялся, что это он. Нужно пойти проверить.

Я подкрался к кустам, тихо-тихо ступая по мягкому мху. У кустов я присел, замер и стал смотреть сквозь листву. У костра кто-то двигался. Потянулся взять что-то с земли — поднял оружие? Кто-то гораздо крупнее Иммера, но гораздо меньше Тьодольва. От нетерпения сердце у меня забилось быстрее. Кто это? Может, у меня получится осторожно раздвинуть кусты? Я протянул руку и очень медленно отвёл ветки в сторону.

Когда я увидел существо у костра, земля качнулась у меня под ногами. Стало трудно дышать. Я оцепенел. Не мог ни подняться, ни убежать, хотя именно это и надо было сделать. Я всё сидел и смотрел на существо. Которое развело костёр. Которое сидело у огня, и отсветы пламени играли у него на лице. Которое явилось из прошлого. Которого больше не существует, которое не должно существовать, потому что оно злобное и опасное, опаснее любого другого существа. Я смотрел на человека с луком и стрелами.

Здравствуй, Сем

Человек с луком и стрелами потянулся за чем-то стоявшим у огня. За котелком, в котором пузырилось что-то вязкое. Человек палочкой зачерпнул густую массу и стал мазать лук там, где крепилась тетива. Какой-то клей?

Человек работал долго и тщательно. Наконец он, не поднимая глаз, произнёс:

— Ты выйдешь когда-нибудь или нет?

Это он мне? Он меня увидел? Сердце забилось так, словно хотело проломить грудную клетку. Надо бежать. Но он наверняка бегает быстрее меня.

Я ничего не ответил — просто сидел там, не сводя глаз с человека. А он продолжал трудиться над своим луком. Клей быстро схватился, и человек для пробы натянул тетиву. Потом отложил лук, встал, подошёл к кустам, за которыми я прятался, и отвёл ветки. Я поднялся. Даже теперь я не мог заставить себя бежать. Просто стоял и смотрел на человека, а он смотрел на меня. Глаза у него были тёмные.

— Ты плачешь. Почему?

Я быстро вытер щёки. Как странно: я плакал и сам не замечал, что плачу.

— Я не верил… — начал было я, но голос меня подвёл.

— Во что не верил?

— Не верил, что они ещё остались.

— Кто?

— Лю-люди.

Человек наморщил лоб, словно услышал что-то странное.

— То есть — я думал, что в этих лесах люди не живут, — сказал я. — Давно не живут.

Он коротко кивнул:

— Я не из этих лесов.

Человек снова сел. Над костром на вертеле у него жарилась пара окуньков. Я осторожно приблизился к нему, поглядывая на лежащие на земле лук и колчан со стрелами. Маленькие железные острия. Потом я рассмотрел одежду человека: кожаные штаны и куртка, короткие мягкие сапоги с завязками на лодыжках. Такая же одежда осталась в замке после людей, живших там давным-давно. Хотя, конечно, его была попроще.

— Кто ты? — спросил я.

— Просто охотник, сам по себе. Зовут меня Але. А ты кто?

— Сем, — буркнул я. Теперь это имя мне не так уж нравилось. Но я и по старому имени не скучал. Почему-то оба они сейчас казались мне неправильными.

Человек снова кивнул.

— Здравствуй, Сем, — сказал он.

— Здравствуй.

Але повернул окуньков на вертеле. Пламя костра отражалось у него в глазах.

— Ты садись, — сказал он. — Есть, наверное, хочешь?

Я постоял в нерешительности. Но есть и правда хотелось. Але достал из заплечного мешка еду — простую еду, и это было в ней лучше всего. Просто хлеб и кусок колбасы. Не свиной пятачок в желе, не пудинг с почками, не заячью ногу. Обычную еду, которую едят обычные люди.

Когда я сел, Але протянул мне кружку с водой.

— К сожалению, я не могу её отдать тебе. У меня с собой всего одна.

Я долго сидел, держа кружку в ладонях. Слёзы рвались наружу, я едва сдерживал их. Боялся ли я? Да. Но все эти простые вещи были так прекрасны, что мне стало всё равно.

— Ты сказал, что не из здешних лесов, — начал я. — Зачем ты сюда пришёл?

Але сунул в рот кусок рыбы.

— Я увидел в небе одну странную штуковину.

— Что ещё за штуковину?

— Не знаю. Что-то парило в небе, очень маленькое. Отсвечивало серебром и золотом. Я ничего похожего раньше не видел.

Мне стало жарко. Я понял, что за штуку видел Але. Конечно, воздушного змея, которого мы запускали. Которого я запускал. Знать бы это в день, когда я бегал по лугу со змеем. Знать бы, что мой змей привлечёт сюда человека.

Але отломил мне хлеба и начал свой рассказ. Он отправился настрелять уток и намеревался уйти от дома на расстояние шести-семи дней пути. У Але имелось на примете особенное озеро, куда он наведывался за кряквами. Но в этом году кряквы покинули озеро, и Але, вместо того чтобы повернуть домой, решил уйти дальше, чем обычно, — на ту сторону гор. Он подумал, может, получится найти ещё какое-нибудь озеро, где тоже полно уток. Перебравшись через горы, он и заметил точку, которая так удивительно поблёскивала в небе.

— Мне стало интересно, и я решил найти эту штуку. — И Але оглядел меня с головы до ног. — Ну а ты? Что ты здесь делаешь?

Я уставился в землю и какое-то время сидел молча, а потом спросил:

— У тебя ещё вода есть?

Але потянулся к бурдюку[4] и плеснул в кружку ещё воды. Он, наверное, понял, что я не хочу говорить о себе, потому что заткнул бурдюк и стал рассказывать дальше. Как он всё искал ту штуковину и как дождь лил с