— Очень хорошо, — холодно сказал он, — обращайтесь в суд.

Далее последовало: «Так мог нарисовать кто угодно», «Ничего уникального», «Посредственно».

Каждый режиссер по природе своей манипулятор. Важная часть профессии — это умение вдохновлять людей, но вместе с ним бонусом идет навык втаптывать в грязь, отнимать радость, лишать моральных сил. Арсений подошел к задаче основательно.

Ева поняла, что проиграла. Кража работы и обесценивание ее труда с ней уже случались. Но отступила Ева с «поля битвы» красиво. Просто поднялась в середине тирады. Элегантно послала Арсения и его проект по известному адресу и ушла. Она не собиралась держать в себе обиду, но иногда чувствуешь себя слабой.

Ева сжала зубы от отчаяния и боли. Бывают дни, когда все складывается. Пробки в десять баллов, такси вызвать совершенно нереально, город стоит, машины истерически сигналят, МЧС объявило очередное штормовое предупреждение… И надо же было именно сегодня надеть туфли! Да, те самые, которые она достала перед отъездом в Италию!

Утром, когда Ева собиралась на встречу, это казалось хорошей идеей. Когда она ходила в них по квартире, туфли обещали удобство. Но все врут. Даже обувь. И теперь стопы горели адским пламенем, пальцы болели, а на пятках была сорвана кожа. Теперь-то она вспомнила, почему убрала их подальше.

Шаг. Еще шаг.

Ева мечтала вернуться домой и дать волю слезам. Она представила, как входит в свою до ужаса пустую квартиру и заваливается на кровать, а потом решила, что сделает крепкого чая, зажжет свечи и накроется пледом с головой. Сегодня она будет отчаянно жалеть себя в гордом одиночестве.

Дождь хлынул бурным потоком, словно кто-то сверху повернул пожарный вентиль. И надо же было так сложиться, что до дома оставалось каких-то несчастных триста метров! Ева сжала губы и упрямо двинулась к цели со скоростью старой одноногой черепахи.

Каждый шаг был мукой. Ева скорректировала план. Как только она доберется до дома и обретет способность нормально передвигаться, туфли отправятся жить в подъезд. Пусть ищут себе другую хозяйку!

— Гуляете?

— У тебя привычка возникать из ниоткуда, Варфоломей? — почти огрызнулась Ева.

Она остановилась, чтобы перевести дух.

— Почему из ниоткуда? Я недавно прилетел из Венеции.

— Ага…

Ева кивнула и натянуто улыбнулась.

— Эта вода с неба — довольно неприятное явление…

Варфоломей не подозревал о страданиях Евы, ему просто хотелось с ней поговорить.

— Да… — Ева сделала шаг, каблук подломился, — неприятно. Ой…

— Ты идешь как-то странно, — проявил мужскую наблюдательность Варфоломей.

Ева скрипнула зубами:

— Я очень натерла ноги, выкину эти туфли к чертям собачьим.

Варфоломей усмехнулся.

— Не думаю, что чертам нужны твои туфли. Помочь?

— Мне поможет только одно… Когда я доковыляю до дома и сниму это.

Ева никак не ожидала, что Варфоломей шагнет к ней и поднимет на руки. Даже вскрикнула и в первую секунду попыталась вырваться. Варфоломей удержал ее и быстро пошел к подъезду.

— Я не уроню.

Ева устроилась поудобнее и обхватила его за шею. Варфоломею было приятно держать Еву. Он чувствовал, что она слегка дрожит, и ему немедленно захотелось избавить ее от мокрого платья и согреть.

— Спасибо, — сказала Ева, не зная, что еще добавить.

Она не привыкла к тому, чтобы ее носили на руках, и такая забота ее просто ошеломила.

Варфоломей занес Еву в подъезд. Продолжая удерживать, попросил:

— Нажмешь кнопку?

Ева вызвала лифт.

— С доставкой до дверей квартиры? — поинтересовалась она.

— Ага, — подтвердил Варфоломей.

— Тебе не тяжело? А то здесь я уже могу сама…

На это черт только хмыкнул.

— Ты очень легкая.

Маленькие лифты не созданы для такого способа транспортировки. Ева задела ногой зеркало.

— Ладно, отпусти… — смеясь, попросила она.

Варфоломей очень бережно поставил ее на пол, и на несколько секунд Ева оказалась в его объятиях.

— Какой этаж? — спросил он. Голос звучал хрипловато.

— Восьмой.

Мокрое платье облепило фигуру Евы, ничего не скрывая, но оставляя простор воображению. Под тканью угадывались очертания напряженных сосков. Варфоломей откровенно рассматривал Еву, любовался. Желание избавить ее от туфель и этого чертова платья становилось навязчивым.

Ева впитывала его восхищение, оно возвращало ей душевные силы, вытесняло неприятные ощущения, захватившие душу после разговора с Арсением. Она снова подумала о своей постели. Рыдать весь вечер под пледом в одиночестве расхотелось, теперь она пыталась представить там Варфоломея. Будет ли он таким же чутким, как в тот момент, когда поднял ее на руки?

Захотелось прижаться к нему, ощутить его объятия еще раз. Секунды текли. Ева кусала губу, принимая решение. Грохот открывающихся дверей показался обоим оглушительным.

Ева вышла, стуча каблучками. Варфоломей последовал за ней. Он не давил своей энергией. Давая Еве пространство, остановился в нескольких шагах от нее.

— Заходи… — решилась Ева, и ее сердце бешено заколотилось.

Они проскользнули в квартиру.

Ева прошла на кухню, рухнула на табуретку и постаралась расстегнуть застежку на туфлях. Ремешок намок, а пальцы чуть дрожали. Ева лихорадочно думала, правильно ли она поступает.

— Будешь чай, Варфоломей? — крикнула она.

— Можно… — отозвался черт.

Какое-то время он наблюдал за сражением Евы с застежкой, а потом сел прямо на пол, накрыл ее руки своими ладонями.

— Давай я.

Он расстегнул, а потом снял туфлю, та упала на пол с громким стуком. Потом освободил вторую ногу.

Ева поставила пылающие огнем стопы на прохладную плитку.

— Как хорошо!

Варфоломей погладил Евину лодыжку и массирующими движениями принялся надавливать на напряженные икры. Ева вздрогнула от этого неожиданного удовольствия и едва не застонала. Движения Варфоломея были уверенными, он нажимал достаточно сильно, принося облегчение уставшим мышцам. Ева покачивалась на волнах удовольствия, она отдалась своим ощущениям и прикрыла глаза.

— Ты очень красивая, Ева, — Варфоломей провел пальцем по ноготкам с жемчужно-розовым лаком, а потом надавил на чувствительную точку посередине стопы. — Такие маленькие ногти, ими совсем нельзя царапаться.

Черт усмехнулся. Для него Ева выглядела удивительно беззащитной. Никаких клыков, когтей, даже хвоста, которым можно было бы стегнуть, как плеткой. Кожа очень нежная и тонкая.