Сперва я упорно говорил в отношении каждого фото «нет, не знаю», но вскоре не выдержал и заявил:

– Послушайте, меня ото начинает напрягать. Вы что, хотите сделать из меня финского шпиона?

От подобной прямоты Харри смутился и пробурчал:

– Зачем же так? Хотя в принципе вы правы. Мы хотели бы добиться от вас сотрудничества. Повторяю, вы для нас очень интересны.

Меня внезапно одолел приступ смеха.

– Вы считаете, что я, полковник советской разведки, всегда мечтал стать финским шпионом? Вы всерьез думаете, что это для меня наилучшая перспектива на всю оставшуюся жизнь?

Харри выглядел уязвленным. Откровенно говоря, сейчас я его хорошо понимаю. Нельзя было так бестактно принижать достоинство его страны.

– Если вы откажетесь, то, скорее всего, больше никогда не приедете в Финляндию, – натянуто произнес он.

– Финляндия – отличная страна. Моей жене нравится здесь шопинг. Но ради этого я не готов пойти на предательство.

Машина отъехала от мрачного еврейского кладбища и доставила меня в гостиницу.

– Боюсь, что мы видимся в первый и последний раз, – сухо вымолвил Харри, пожимая мне руку. – Прощайте, очень жаль. Хорошего вам вечера.

«Черт побери! – мысленно ругал я самого себя, одеваясь к вечернему торжеству. – Опять не спросил про количество сребреников, не узнал, какое именно задание они собирались мне дать».

Неосторожная фраза насчет любви жены к финскому шопингу имела любопытное продолжение. Мы не поверили в угрозу закрытия для меня Финляндии навсегда и через пол года подали на визу. Каково же было наше удивление, когда финны отказали не только мне, но и супруге, с которой мы расписались спустя годы после того, как я ушел из разведки. Знакомцы с еврейского кладбища, без сомнения, слышали мой подробный отчет в гостиничном номере о вербовочном подходе. Вероятно, они решили, что моя жена, страдающая без местного шопинга, будет беспрестанно пилить меня, склонять согласиться с их предложением.

Но, опять же, никогда не говори «никогда». Мое отлучение от Суоми закончилось со вступлением Финляндии в Шенген. К тому времени благодаря голландцам и французам я уже стал въездным в это почтенное европейское сообщество.

Голландцы оказались гораздо большими джентльменами, нежели англичане. Часовой беседы без каких-либо вербовочных выходок им хватило для того, чтобы удостовериться в моем пенсионерском статусе и открыть мне зеленый свет в Шенген.

Ну а французы, как и всегда, были в своем антибриганском репертуаре.

Узнав, что англичане не дают мне визу, их представитель в Москве тут же воскликнул:

– Тогда мы с удовольствием дадим!

Чего не сделаешь, чтобы напакостить любимому соседушке!

Вдоволь поездив туристом по Европе, я через несколько лет после описываемых событий заглянул и в Финляндию. Ничего, спокойно впустили. Жаль, не догадался взять телефоны Йормы и Харри, позвонил бы им из Хельсинки.

В заключение этого экскурса по постшпионскому периоду моей жизни позволю себе пару наблюдений.

Во-первых, анализируя уровень профессиональной подготовки моих несостоявшихся вербовщиков из британских и финских спецслужб, я поневоле вспоминаю незабвенного своего учителя Кима Филби.

В сопроводительном письме к характеристикам на молодых советских разведчиков, слушателей его первого семинара в 1975–1976 годах, он написал:

«Уровень подготовки каждого из них – и „отличников“, и „хорошистов" – намного выше, чем у их коллег из ЦРУ, СИС и других западных спецслужб».

Раньше это высказывание великого разведчика казалось мне не более чем проявлением вежливости в благодарность за предоставленную возможность поработать с молодежью. Но нет, контакты с Аланом, Йормой и Харри убедили меня в том, что Филби, по-видимому, был прав.

Вербовочная подготовка на их стороне и впрямь оставляет желать лучшего.

Если бы только не одно обстоятельство, связанное со вторым моим наблюдением.

Итак, во-вторых. В конце первого десятилетия нынешнего века в Москве прошли несколько громких судебных процессов по обвинению в шпионаже, главным образом на Великобританию, отставных разведчиков и военных. Как раз в описанные мною годы хитроумные англичане первыми додумались использовать пенсионерский канал. Они с завидным упорством и нахальством начали выходить на отставников, недавно покинувших службу, во время их выездов за границу, начиная с Прибалтики и даже Украины. Сам знаю такие случаи, происшедшие с моими бывшими коллегами. Британцы сулили финансовую и прочую поддержку в обмен на выполнение заданий по сбору информации от своих друзей, находящихся на действительной службе.

Судя по всему, улов получился неплохой. Это сформировало презрительное отношение к отставным полковникам и генералам, оказавшимся легкой добычей. Ну да, куда они от нас денутся, если возраст уже за пятьдесят, пенсия скромная, а пожить красиво еще хочется?! Зачем нам тщательно готовиться к вербовкам, если они сами гроздьями на нас падают? Вполне вероятно, что с проявлениями этого феномена самоуверенной наглости мне как раз и пришлось столкнуться.

Тем более приятно, что удалось преподать урок расслабившимся и обнаглевшим оппонентам, или как их там? Не расслабляйтесь, уважаемые партнеры!

Давно известно, что самые печальные поминки порой заканчиваются безудержным взрывом веселья.

Мой ближайший друг со времен совместных шпионских похождений и по сей день Юра Кобахидзе, он же просто Коба, – абсолютно уникальный персонаж. В последние десятилетия он покорил своей неподражаемой харизмой не только разведку, но и журналистику, и современный российский бомонд. Этот высокий, грациозный, пластичный, обладающий величественными манерами и роскошным басом красавец-грузин всегда славился сногсшибательным юмором. В искусстве розыгрышей ему трудно сыскать равных не только в Москве, но, вероятно, и во всей России-матушке.

Но однажды…

Дело было под наступающий 1986 год. В сентябре уходящего, как моим уважаемым читателям уже известно, случилось одно из самых печальных, даже трагических событий в истории советской разведки – предательство Олега Гордиевского и сдача англичанам всей нашей лондонской резидентуры. Провалено было все – явки, пароли, адреса. Практически вся группа советских разведчиков была в одночасье изгнана из Англии.

Коба не попал в число высланных службистов, поскольку за год до этого вернулся в Москву, в центр, успел мирно отшпионить свой срок на земле Туманного Альбиона.

Понятно, что настроение в британском отделе было похоронным. По линии Англии все было зарублено, шло расследование. Напряжение стало запредельным.

В один из таких унылых дней мой коллега Юра Кубасов вдруг сказал мне:

– Слушай, я нашел у себя в ящике стола визитную карточку Олега Гордиевского. На ней написано: «С приветом, Олег». Он мне полгода назад ее дал.