Сидевшая рядом Каталина судорожно сжимала в руках серебристую сумочку, словно боялась ее потерять.

Как же она все-таки хороша. Настоящая принцесса.

Но было в ней что-то такое, что Натаниэль невольно задумался: а не скрывается ли за привычной маской нечто большее, чем обычно? Он заподозрил, что что-то не так, сразу после ее обеда с отцом, и уже не в первый раз пожалел, что она слишком хорошо умела скрывать свои мысли.

И ему не оставалось ничего лучшего, кроме как надеяться, что, если бы дело касалось чего-то действительно важного, она бы обязательно ему доверилась, а так просто расстраивается, что лишилась драгоценностей матери.

А еще он наконец-то перестал волноваться, что она вновь сбежит, унося с собой и ребенка. Он сам не знал, откуда пришла эта уверенность, но, похоже, он потихоньку начинал ей доверять.

Когда они добрались до дворца, король с наследником встретили их с приветливыми улыбками на губах и холодом во взгляде. Король расцеловал дочь в обе щеки, а зятю крепко пожал руку. Затем руку протянул Доминик, и Натаниэлю пришлось пожать пухлую ладонь, а потом смотреть, как мерзавец целует Каталину, успев ей что-то шепнуть. Возвращая поцелуй, принцесса что-то ответила брату, и стоявший совсем рядом и пристально за ней следивший Натаниэль с трудом уловил, как она едва заметно поморщилась. А ведь со стороны это краткое приветствие выглядело так, словно брат с сестрой искренне рады друг другу…

С каждой секундой расстраиваясь все сильнее, Каталина старательно держала лицо и грустно провожала взглядом официантов с бокалами шампанского, жалея, что они ей недоступны. А ведь пара бокалов наверняка помогла бы ей лучше держаться на этом первом после свадьбы выходе в свет…

— Позволь, украду у тебя на пару минут мужа, — улыбнулся король, когда все гости уже собрались.

Она встретилась с Натаниэлем взглядом, и тот слегка кивнул, как бы говоря, что с ним все будет в порядке.

И с ним действительно все будет в порядке. Потому что она за этим проследит.

Но не успела Каталина подумать, что хуже уже не будет, как из толпы вынырнула Марион.

— Потрясающе выглядишь, — защебетала бывшая компаньонка. — Вижу, уже кушаешь за двоих.

Как бы ей сейчас хотелось пощечиной стереть эту притворную улыбочку с круглого лица Марион.

— Мне столько всего нужно тебе рассказать, — не унималась ненавистная родственница, принимаясь осыпать ее слухами и сплетнями, не забывая про самые ядовитые подробности.

Не в силах больше выносить общество этой гадины, Каталина бросила, что ей нужно подышать свежим воздухом, и, развернувшись на каблуках, убежала прежде, чем Марион успела как-то отреагировать.

Вежливо раскланявшись с несколькими гостями, Каталина выбралась на террасу, подставив лицо прохладному ветру.

Но не успела она еще прийти в себя, как за спиной у нее раздались шаги.

— Неужто это наша малышка Каталина?

— Уходи, Доминик. — У нее не было ни малейшего желания играть словами.

— Разве так стоит приветствовать брата? — Он оперся на балюстраду рядом с ней.

Она едва уловимо качнула головой.

— Не смей меня игнорировать. Паспорт принесла?

— Да.

— Давай сюда.

— Отдам отцу.

— Ты прямо сейчас отдашь его мне.

Глубоко вдохнув, Каталина посмотрела брату прямо в глаза.

— Я отдам его отцу. Ты больше надо мной не властен. Теперь я принадлежу Натаниэлю и не обязана выполнять твои приказы. — Что бы ни случилось, она больше никогда не позволит ему над собой издеваться.

Но не успела она еще ничего понять, как он ухватил ее за запястье.

— Ты всегда такая спокойная и собранная. Идеальная принцесса и любимица народа. Но я-то всегда знал про тебя правду.

— Пусти.

Он сжал пальцы еще крепче.

— Ты не в том положении, чтобы приказывать.

— Если не отпустишь, я закричу.

Не привыкший к подобному сопротивлению Доминик прищурился.

— Убери руки от моей жены.

Принц на мгновение замер, а потом неохотно убрал руку.

— Если ты еще хоть пальцем притронешься к моей жене… — начал Натаниэль, заслоняя собой Каталину.

— То что? Ударишь меня из-за этой никчемной шлюхи?

Лицо Натаниэля потемнело, а его кулак молниеносно врезался в живот принца с такой силой, что тот упал.

— В следующий раз бить буду по лицу, — пообещал Натаниэль, склоняясь над побежденным противником. И добавил, повернувшись к Каталине и беря ее за руку: — Нам нужно уходить.

— Но мы не можем.

— Лина, нам нужно уходить. У нас мало времени.

Высвободив руку, она обернулась на поднимавшегося брата.

— Тебе не следовало этого делать, — выдохнула она, с ужасом понимая, чем это может закончиться. — Последствия…

— Именно поэтому нам и нужно уходить. — Он снова поймал ее за руку. — Пойдем.

— Сперва мне нужно кое-что сделать.

— Если ты про то, что собиралась отдать паспорт отцу, можешь об этом забыть.

— Ты знаешь?

Он мрачно кивнул.

— Когда меня позвал король, Доминик об этом упомянул. Просто не смог удержаться и не похвастаться, что ты снова в их руках. И ты принесла паспорт. — Утверждение, не вопрос.

— Иначе бы он тебя арестовал. Неужели ты не понимаешь? Он совсем мне не доверяет, и, если я не отдам ему паспорт, он до конца жизни упрячет тебя в тюрьму.

— Сперва ему придется меня отыскать.

Все еще держа ее за руку, Натаниэль почти бегом бросился вниз, увлекая ее за собой.

— Зачем тебе вообще понадобилось с ним драться? — выдохнула Каталина, когда они уселись в машину. — Он же мог тебя убить!

— Это не важно. Давно он над тобой издевался?

Ничего не ответив, Каталина заметно напряглась.

Что ж, похоже, его предположения оказались верны.

— Каталина? — позвал он, убедившись, что отвечать она точно не собирается. — Я задал тебе вопрос. А учитывая, что я к остальным своим так называемым преступлениям только что добавил еще и измену, ты, по крайней мере, могла бы сказать мне правду.

— Мне сложно об этом говорить. Я сразу чувствую себя предательницей.

— Забудь о преданности. Кроме тебя, в вашей семье никто не знает, что означает это слово.

— Доминик… — Она все-таки нашла в себе силы говорить. — Иногда он меня бьет. Но так, чтоб следов не оставалось, — добавила она, словно пытаясь его оправдать.

— А король об этом знает?