– Ты меня не считаешь мужчиной, –надулся он. – Я для тебя просто жалкий педик. А между тем я…

– Бисексуал, знаю. Ладно, не дергайся,может, и эти твои способности когда-нибудь пригодятся. А пока – работай,работай.

– А кто будет фотографировать? –спросил он уже по-деловому, по-рабочему.

– Да я, кто ж еще. Разве можно в такомделе кому-то довериться?

Он захохотал:

– Ты-ы? Да ну! А ты когда-нибудь видела,как мужики трахаются между собой?

– Господь миловал, – отвечаю.

– Знаешь что, – говорит он этакснисходительно, – ты бы для начала каких-нибудь порнушек на эту темупосмотрела, что ли. А то зрелище… не для слабонервных, надо немножкозакалиться. Вдруг впадешь в истерику и все дело испортишь?

– Не волнуйся, – говорю. – Уменя железные нервы. Ничего я не испорчу.

Разумеется, я сделала отличные фотографии. НоМальчишка был прав: зрелище и впрямь препакостное!»

* * *

«Мне снился поцелуй любимых губ…»

Красивая строка.

Эта красивая строка снилась Алене.

А сначала ей снился сам поцелуй.

Будто лежит она… неважно где, может, впостели, может, на траве райского сада, а может, и на розовом облаке небесном.В общем, лежит, не ощущая от счастья своего тела, растворившись в блаженстве,которое ей доставляет легкое, невероятно нежное прикосновение губ Игоря. Лицоего – обожаемое, самое красивое на свете, дыхание его, запах его тела, тихая,затаенная усмешка и шепот, его шепот: «Мне снился поцелуй любимых губ…»

И сам поцелуй – незавершенный, мучительный и вто же время такой сладостный. Так умел целовать только Игорь. И снова – шепот:«Мне снился поцелуй любимых губ…»

И вдруг раздается скрежещущий, дребезжащийзвук. Сначала Алене чудится, будто жужжит стая мух, но в следующее мгновениеона понимает: это хохот… хохот Жанны.

Игорь вздрагивает, съеживается – причем вбуквальном смысле: становится меньше, меньше, словно сдувшийся воздушныйшарик, – и вот вместо него остается почти неразличимое, жалобно пищащеенечто, а в следующее мгновение и это нечто исчезает, и там, где только чтосветилось его лицо, где сияли его глаза, где звучал его страстный шепот,мерцает лишь бледная надпись: «Мне снился поцелуй любимых губ…»

Но вот меркнут и эти написанные неизвестногде, неизвестно кем, неизвестно на чем слова, и Алена остается в блеклой,унылой, тоскливой мгле.

Одна.

Она села так резко, что закружилась голова и кгорлу подкатила тошнота. Открыла глаза – и тотчас зажмурилась, такая в них стаячерных мушек полетела, заслоняя мир.

Снова упала на подушку. Ой, нет, непросыпаться, спать, спать… Может быть, вернется Игорь, может быть, хотя бы восне, если не в жизни, снова станет все чудесно, как было с ним. Как было толькос ним!

А вот интересно, почему ее так ужасно тошнит?

– Да что за черт? – хриплопробормотал кто-то рядом. – Мне снится, что ли? Ах да, это вы…

Алена снова села и уставилась на незнакомоемужское лицо, маячившее перед ней сквозь бледный, отвратительный полусветзанимающегося утра. Бледное, усталое лицо с резкими чертами, узкими злымиглазами, низко нависшими над лбом рыжеватыми волосами. Недобрый, изогнутый вусмешке рот:

– Не пугайтесь. Насколько я помню, выэтого сами хотели. Вразумить вас было просто невозможно, пришлось уступить. Такчто теперь воспримете сложившуюся ситуацию мужественно!

– Что? – выдавила жалобный звучокАлена, которая совершенно ничего не понимала.

Что, какую ситуацию она должна воспринятьмужественно? Кто он, человек рядом? Где она находится?

И словно в ответ на панический вопль,прозвучавший в ее мозгу, снова раздался хохот Жанны, и снова полетели передАлениными глазами черные мушки, и снова подкатила к горлу тошнота…

Утро. Тошнота. Незнакомый человек рядом.

Она опять зажмурилась.

Ее тошнит от отвращения к нему, к себе, ксложившейся ситуации? К той самой, которую надо воспринять мужественно… Апочему не женственно? Или ее тошнит по некоей причине, которая могла произойтиот частого и неумеренного потребления… нет, не алкоголя или сигарет, как можнобыло подумать, – от частого и неумеренного потребления поцелуев любимыхгуб и всего того, что за этими поцелуями следовало?

Вот-вот, особенно того, что за ними следовало!

– Черт! – снова раздался рядомхриплый голос. – Кажется, оная ситуация может стать достоянием гласности.Не хотите быстренько сбежать к себе в номер?

– Куда?!

– Да вы совсем спите! – с досадойпробормотал незнакомец. – Ладно, будь что будет. Да тише, не стучите! Иду!

Сумасшедший какой-то… Алена и не думаластучать! А куда он собрался идти?

В очередной раз она решилась открыть глаза исмутно различила мужчину, голого по пояс, в джинсах, но босого. Босого… Этослово ей что-то напомнило. Только вот что? А босой мужчина подошел к окну, закоторым клубилась бледная серость, и приоткрыл створку со словами:

– Вы? Что случилось?

«Сложившаяся ситуация» постепенновоспринималась Аленой. Так, значит, это не Жанна хохотала! Кто-то стучал вокно, и дребезжание стекла разбудило Алену и ее… соседа. Ах вот он кто такой,босой мужчина! Кажется, она начинает вспоминать…

Начать-то она начала, но продолжить не успела.

– Что?! – воскликнул в минуту сосед,все еще стоящий перед окном. Голос его звучал так, словно он был чем-то потрясен. –А откуда… Ладно, погодите. Сейчас я открою.

И он быстро прошел к двери.

Способность соображать вернулась к Алене, иона поняла, что сейчас в комнату войдет еще какой-то человек. И увидит ее вмужской постели!

Она рванулась было, но запуталась в простыне,в которую почему-то была обернута, точно в кокон. На шум обернулся сосед:

– Нет, лежите. Или сидите, как угодно. Ноне уходите. Обстоятельства изменились. Вы мне здесь очень понадобитесь. Толькопостарайтесь проснуться наконец!

И он вышел, а Алена торопливо ощупала себяруками.