– Вы можете и не делать поспешных выводов, но тем не менеене исключено, что эти ваши выводы будут ложными.

– Полагаете – она невиновна?

– Головой ручаюсь.

– Могу я поинтересоваться, в каких вы с ней отношениях?

– Я ее друг, мистер Мейсон.

– Романтическая привязанность?

Доктор Кандлер почесал подбородок.

– Если я и поднялся посреди ночи с постели, то не для того,чтобы быть подвергнутым перекрестному допросу. Поверьте, что к Арлен Дюваль яиспытываю самое глубокое уважение, а по отношению к ее отцу – считаю себяблизким другом. Ему крупно не повезло…

– Вы думаете – он невиновен?

– Вне всяких сомнений! – Доктор не сумел скрыть своихэмоций. – Он оказался козлом отпущения только лишь потому, что ни полиция, нистраховая компания не нашли тогда никого другого, на кого можно было бынавесить это преступление.

– Но они обнаружили у него украденные деньги!..

– Да. Так они заявили. Не забывайте, что деньги те были унего обнаружены некоторое время спустя после их пропажи. Несомненно, что лицо,совершившее данное преступление, – работник банка. Кто-то, кто имел доступ кпогашенным чекам. А раз так, то почему он не мог бы завладеть на времябумажником Колтона Дюваля и подсунуть ему часть исчезнувших купюр?

– Да, это идея, – сказал Мейсон.

– Конечно! – Кандлер ехидно усмехнулся. – И она должна быбыла прийти вам в голову.

– Меня она посещала. Я готов к рассмотрению любойвозможности.

– Я вижу.

– Знаете, доктор, почему я к вам пришел? Потому что наданном этапе я способен принять вашу точку зрения. Но у меня вопрос: АрленДюваль сейчас получает откуда-то деньги – откуда? Может быть, вы ей даете?

– Не я, но… другой человек.

– Кто?

– Не знаю. Но хотел бы знать.

– Она не говорит даже вам?

– Хорошо, я объясню. Арлен Дюваль полностью мне доверилась.Я очень многое знаю о ней, и я в курсе данного дела, но остается один-единственныйаспект, один пункт, по которому она мне не может раскрыться, потому что связанаклятвой, – она пообещала.

– И этот пункт касается…

– …личности человека, снабжающего ее деньгами, – закончилКандлер. – Все остальное я знаю. Знаю, что завтра до девяти тридцати утра оназаплатит вам задаток в полторы тысячи долларов. Знаю, что она это сделает. Нокто ей дает деньги – я не знаю.

– Но кто-то, вы говорите, дает?

– Да.

– Она сказала вам это?

– Да.

– Она доверяет вам до такой степени?

– Да.

– А почему этот неизвестный дает деньги?

– Не могу ответить. Приходится только догадываться. Мнекажется, вся стратегия в целом неверна. Очевидно, что этот неизвестныйблагодетель не может допустить, чтобы в деле фигурировало его имя, как очевиднои то, что он полностью убежден в непричастности к ограблению Колтона Дюваля.Убежден не меньше, чем я. Он хочет вытащить Дюваля из-за решетки. Покуда властисчитают, что деньги похитил и спрятал отец Арлен, и покуда он не признается вэтом, они будут держать его в тюрьме. Но, однако, стоит им почувствовать, чтодочь Дюваля эти деньги нашла – а власти, не забывайте этого, мистер Мейсон,нисколько не сомневаются в виновности Дюваля – и начала их тратить, то повод идальше держать отца в камере отпадает.

В таком случае власти могут посчитать дальнейшее содержаниеКолтона Дюваля под стражей нецелесообразным и выпустят его с расчетом, что отецс дочерью все равно рано или поздно, но как-нибудь договорятся. Их следующимшагом будет засечь Дюваля тратящим пропавшую наличность, заставить отчитаться –где взял и от кого, а затем прервать его досрочное освобождение. Дочь при такихобстоятельствах можно будет привлечь как сообщницу, и вот тогда-то появитсяшанс возвратить похищенные деньги. Таков, по моему разумению, ход мыслейнеизвестного финансового покровителя Арлен. Он считает, что таким образомположил наживку в капкан, и ждет, когда в капкан попадутся те, в чьей властиотпустить Дюваля досрочно на поруки.

– Я не склонен согласиться с таким ходом рассуждений, –заметил Мейсон.

– И я тоже. По-моему, это какая-то ослиная прямолинейность,которая запросто может обернуться против ее же инициатора. Я спорил с Арлен,много спорил. Но, несмотря ни на что, она не желает нарушать данного обещания,не хочет подвести таинственного друга и говорит, что намерена следовать егоуказаниям по меньшей мере полтора года.

– Вы верите в эту историю?

– Да, сэр. Не сомневаюсь ни в едином слове. И только лишьпотому, что это говорила Арлен.

– А если бы это вам рассказал кто-либо другой, в ком вы нетак сильно уверены и кто не представляет для вас такого, давайте скажемромантического, интереса, не показалось ли бы вам тогда, что все этосовершеннейший абсурд?

– Возможно.

– Какие-нибудь догадки, кто это может быть?

– Я думаю – это служащий банка.

– Тот, кто организовал похищение с самого начала и чувствуеттеперь укоры совести за то, что в тюрьму угодил Дюваль?

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался Кандлер,потом сухо добавил: – Даже преследовала меня. Если бы меня попросили дать ответне раздумывая, то я бы, пожалуй, ответил, что сей таинственный покровитель – некто иной, как сам Эдвард Б. Марлоу, президент банка.

– Почему он?

– Потому что, как президент, он выступал в качестве орудиядля вынесения наказания Колтону Дювалю. Человек он состоятельный и независимый,а к тому же честный и порядочный. А сейчас у него появились сомненияотносительно вины Дюваля. И в его положении он, естественно, не можетдопустить, чтобы в деле всплыло его имя. У него в руках достаточно рычагов,чтобы снабдить деньгами Арлен, заявить о них как о даре, заплатитьсоответствующий налог на дарение и урегулировать все с чиновниками, следящимиза взиманием подоходного налога, так что дальше их информация никуда непросочится. До сих пор налоговые инспекторы оставались в стороне и в полицию отних ничего не поступало. Вы не станете отрицать, мистер Мейсон, что за всемэтим кроется солидный человек с большим влиянием?..

– Что-нибудь еще? – спросил Мейсон. – Есть ли у вас другиепредположения?

Доктор Кандлер снова почесал подбородок, погладил пальцамищетину на щеке, как бы раздумывая – побриться, перед тем как ложиться, илиподождать до утра, – и промолчал.