Хм, как мило! На боже, что мне негоже. И ведь смотрит так наивно, будто действительно не понимая неуместности своего предложения, не говоря уже о намёке на мои размеры. Эль была хрупким нежным цветком, я же рядом с ней смотрелась великаншей. Дурацкие сто семьдесят пять сантиметров.

– Боюсь, что её величество… – начал император, приближаясь к нам.

– С удовольствием посетит завтрашнюю премьеру, – выдала я и посмотрела Лейарду в глаза.

Сама от себя такого не ожидала! Но почему-то, едва я представила, как завтра Эль будет блистать в объятиях Владыки, стало обидно. За Теанию! Вот ей кумушки не спустили с рук измену, а тут Владыка ходит под ручку с другой, а они улыбаются.

Я вновь посмотрела на “мужа”. Яр ничего не говорил, но смотрел так… не могу точно описать этот взгляд. Интерес, предвкушение, веселье… Но неодобрения там не было. Значит, он не против моего присутствия на завтрашнем мероприятии.

– Это так чудесно! – воскликнула девушка и приобняла меня, быстро отстранившись. – Значит, завтра мы встретимся в императорской ложе и сможем даже поболтать во время антракта! Как я счастлива.

И я. Очень! Она что, будет в императорской ложе? Я посмотрела на Лейарда, ища там подтверждение. Нашла. Он взял её под опеку, когда её родители погибли… Кстати, я так и не расспросила об этом подробнее у Лягуха. Моё упущение – нужно исправить и восполнить пробелы в знаниях.

– Мы с его величеством планировали прогуляться по саду… присоединитесь к нам? – спросила Эль доверчиво.

Интересно, на какой ответ она рассчитывала? А я возьми, да согласись. Мужчина выставил оба локтя для нас, не желая обидеть ни одну, и втроём мы отправились в сад. Кумушки, переглядываясь, посеменили следом.

– Завтрашняя премьера важна, но больше меня заботит бал у герцогини Торнберри через неделю, – произнесла Эль и вздохнула. – Эта дама так строго оценивает всех! Боюсь не оправдать её ожиданий. Я изучила её вкусы, ошибки других дебютанток, а также предпочтения в искусстве.

– Эль, – изумилась я и отпустила руку императора, чтобы посмотреть на девушку, – неужели чьё-то мнение для тебя так важно? Совершенно глупо рассчитывать, что ты будешь нравиться всем. В конце концов, ты ведь не золотая монета, чтобы привлекать каждого.

– Я и не хочу нравиться всем, – немного обиженно фыркнула Эль. – Но ведь от мнения герцогини Торнберри зависит так много! То, что она скажет, подхватят все, и будут повторять направо и налево. А мне нужно найти себе достойного мужа, поэтому моя репутация должна быть идеальной.

Император с интересом слушал нас и бросал заинтригованные взгляды. Вот и теперь он обратил свой взор на меня, ожидая, что я отвечу на эту тираду.

– Возможно, моё мнение будет непопулярно и оно тебе не понравится, – начала я, смело ответив на вызывающий взгляд “супруга”, – но среди тех, кто полагается лишь на чужое мнение, будь то мнение герцогини Торнберри или чьё бы то ни было другое, не может быть достойных. Будь собой. Ты слишком хорошенькая и добрая, чтобы всерьёз подстраиваться под чьи-то стандарты. Это тебя уничтожит и превратит в социофоба.

– В кого? – нахмурилась девушка, и я поняла, что слово было ей незнакомо.

– В того, кто боится общества, потому что заранее знает, что не оправдает его ожиданий. Ты день изо дня будешь стараться угодить кому-то, в чём-то, но… постоянно будешь думать, что разочаровываешь их. Поверь мне, подобные мысли и стремления не сделают тебя счастливой.

– Я согласен с её величеством, – неожиданно сказал Владыка и улыбнулся мне. – Ты хорошая и милая девушка, тебя непременно полюбят те, кто узнает тебя хорошо. А для тех, кто и не хочет узнавать тебя настоящую, не стоит и стараться. Просто будь собой.

Вот вроде и меня похвалил, но в то же время сделал комплимент Элиане. Мы обе, переглянувшись, смущённо улыбнулись. Эль вздохнула.

– Вы правы, ваши величества… Я словно неразумный ребёнок, которого следует всему учить. Но иногда так тяжело! Слышала, как одна придворная дама назвала меня бриллиантом сезона… это такая ответственность! Я теперь и шагу боюсь ступить, ожидая осуждения.

– Ты уже начала себя загонять в рамки и подстраивать под стандарты общества, – я покачала головой. – Выбрось эту чушь из головы! То, что у людей недобрые мысли и желание уколоть и обидеть тебя, никак не связано с тобой. Это не твои проблемы, а их. В их душах слишком много злобы, неудовлетворённости, может, даже сожаления или грусти. Но всё это не имеет отношения к тебе, понимаешь?

Элиана призадумалась. Мы с Лейардом вновь переглянулись и обменялись понимающими улыбками. У меня возникло чувство, словно мы родители и ведём поучительную беседу с дочерью. А ведь и правда… Яр не относился к Эль как к девушке, и надежды кумушек на их союз – напрасны. Она была для него младшей сестрой или даже дочерью, за которую он нёс ответственность, которую даже, возможно, любил по-своему, но никогда и не думал заводить с ней романтических отношений.

Странно, но едва это открытие промелькнуло в моей голове, я даже задышала ровнее. Возможно, в душе мне не хотелось, чтобы Лейард связывал свою жизнь с ребёнком. Да, думаю, причина именно в этом.

Долго втроём мы по парку не гуляли. Вскоре к нам подошла графиня, чьё имя совершенно вылетело из моей головы, с сыном. Я вновь напомнила себе, что перед завтрашним посещением театра необходимо повторить с учителем фамилии знати и видных деятелей государства. Молодой граф, испросив разрешения прогуляться с юной графиней у его величества, отправился с ней по другой тропинке. Их мать и мои кумушки зоркими орлицами полетели следом, а вот мы с Лейардом отошли к раскидистым деревьям. Здесь была чудесная полянка, лежащая в тени, и немного пахло грибами – видимо, дикими опятами или чем-то похожим (что растёт в этом мире), но аромат был чудесный. Я даже вдохнула полной грудью воздух и обхватила себя руками.

– Знаешь, в нашем мире редко встретишь девушку, которую не волнует мнение общества, – неожиданно произнёс Лейард.

– В нашем тоже, – кивнула я. – Социальные догмы всегда главенствуют, но в моё время, к счастью, всё больше звучит тема бодипозитива и личного счастья. Каждый имеет право быть счастливым, если его счастье не вредит другому человеку. Мне самой тяжело давалась борьба с общественным мнением, поэтому я старалась привить любовь к себе и независимость от чужого мнения своим сёстрам. Правда, у нас небольшая разница в возрасте, но с потерей родителей она, казалось, незримо увеличилась.

– Ты тоже потеряла родителей? Сочувствую.

– Спасибо… В этом мы