Джейк куда глубже, чем мне казалось. Приходится признать, что я не так уж хорошо его знаю.

– Дерьмо. – Меня тошнит от собственного поведения, от того, как я сказала Джейку, что он почти не знал дедушку, как злилась на него на поминках. Неудивительно, что папа плохо обо мне думает.

Бросив письмо на стол, я несусь из сада через дом, останавливаясь, только чтобы в темном коридоре сунуть босые ноги в сандалии. Распахнув дверь настежь, неуклюже пробегаю трусцой вдоль тротуара и стучу в обшарпанную дверь. «Давай же, давай!» Я продолжаю стучать, пока дверь не открывают.

– Да? – Мама Джейка выглядит уставшей и вымотанной, ее черные тусклые волосы завязаны в хвост. Кожа покрыта пятнами, под глазом заживает синяк. Я никогда толком с ней не общалась, видела только со стороны. Я знаю о ней больше, чем она думает, и мне жутко хочется сказать о том, что она могла бы сбежать, но я не знаю, как поднять эту тему, – и сейчас не лучшее время для этого.

– Привет. Я Лейла, из соседнего дома.

– Я знаю, кто ты.

Я краснею, не зная почему.

– Джейк здесь?

Она выглядит сломленной.

– Он уехал. Вчера. Вернулся с поминок, – она делает паузу, – собрал свои вещи и ушел. С тех пор не слышала от него вестей. Думаю, он нормально добрался. Судя по тому, как он выглядел, навряд ли он скоро вернется, – заканчивает она шепотом.

У меня в животе все сжимается от ее тоски, я хочу ее обнять и предложить помощь. Но это не мое дело. К тому же мне всего восемнадцать – что я могу? Что могу изменить, если ей самой это не удалось? И даже способный Джейк не смог. И тут же ругаю себя за эту мысль. Если она не смогла уйти, значит, слишком запугана или ей просто не предложили подходящую помощь. Уверена, мы с папой можем что-то сделать, раз живем по соседству.

– Кто пришел? – кричит раздраженный голос. – Пацан опять вернулся? Я бы поучил его манерам после того, как он вчера со мной разговаривал. – Его язык заплетается, словно он уже выпил полбутылки виски.

– Никто, – быстро отвечает она. – Свидетели Иеговы. – Наклонившись ко мне, она моргает, нервно подергиваясь. – Ты должна уйти, – говорит она, потом повышает голос. – Нет, спасибо. – Махнув худой рукой с неровными ногтями, она захлопывает дверь у меня перед носом.

Я смотрю, как крупицы красной краски осыпаются на пол, словно высохшая кровь. Это напоминает мне тот день, когда Джейк впервые уехал, – ощущение дежавю. Я хмурюсь, понимая, что это случилось снова, и опять понятия не имею, когда опять его увижу. От этой мысли на душе становится пусто. Не знаю, почему это так сильно волнует меня.

ДЖЕЙК

Июнь 2009

В дверь спальни стучат. Но прежде чем Джейк успевает открыть, она распахивается настежь, и в комнату, спотыкаясь, заходит мама.

– Что такое? Все в порядке? – Он вскакивает с кровати, на которой лежал, читая книжку и набираясь смелости пойти увидеться с Лейлой. Он не видел ее с прошлого сентября, когда были похороны Рэя. – Что-то с папой?

– Нет. – Она переплетает руки. – Он вырубился на диване.

– Тогда почему ты выглядишь такой встревоженной? – У нее на лбу морщины, губы сжаты.

– Здесь папа Лейлы, спрашивает, не видели ли мы ее.

– Что? С чего бы ей быть здесь? – И тут до него доходит. – Подожди, она пропала? Отойди, пожалуйста. – Он бежит мимо нее вниз по лестнице и видит Генри в дверях: лицо искажено тревогой. – Генри, что происходит?

– Ты не видел Лейлу? – Его широкие плечи ссутулились, большие ладони сжаты в тревоге.

– Нет. Я только вчера вернулся на берег и не знал, как она меня примет после того, что случилось. – Он потирает шею, вспоминая каждую деталь той сцены на поминках и каким дерьмовым был весь тот день. Хоть и прошло почти десять месяцев и он считает себя снисходительным человеком, какая-то его часть до сих пор ее не простила. Он тоже скучает по Рэю. Скучает по его голосу и письмам. И по своим ответам на его письма тоже. Письма давали ему возможность подумать, разложить мысли по полочкам так, как это никогда не получается при разговоре. Он не отправлял Лейле открыток после того, как они поругались.

Генри собирается уходить, потом неуклюже останавливается.

– Как бы там ни было, она приходила извиниться на следующий день, но ты уже уехал.

– Правда?

– Я рассказал ей, что Рэй оставил тебе свои медали, и она поняла, что вы дружили. Ты их получил? Мне пришлось отправить их на базу, и они мне звонили, чтобы задать кучу вопросов.

– О, – Джейк смущенно переступает с ноги на ногу. – Да, спасибо. Это много для меня значит. Надо было связаться с вами, извините.

– Не переживай, я знал, что они дойдут. – Генри снова разворачивается, а потом вдруг выпаливает: – Ты можешь помочь, Джейк? Я пойму, если ты не хочешь, если еще злишься на нее, но…

– Сейчас это не имеет значения, – отмахивается Джейк. К тому же ему уже стало лучше после новости о том, что Лейла старалась навести мосты. Он никогда не забудет доброту человека, который пригласил его почтить память Рэя вместе с ними. – Хотя я не совсем понимаю, почему вы хотите помощи именно от меня.

– Я подумал, что ты, как морской пехотинец, знаешь, что делать в таких чрезвычайных ситуациях.

– А, понятно, – Джейк не показывает, как сильно это его задело. Генри попросил не потому, что считает его и свою дочь друзьями, а потому, что Джейк умеет делать то, чего не умеют другие. – Конечно, я помогу. Расскажите, что произошло.

Генри делает шаг назад.

– Лейла вышла из дома после обеда, и я не могу до нее дозвониться. Ее нет уже семь часов. Никто из друзей не знает, где она.

– Ну, может, у нее телефон сел или она рисует где-то? Она же любит покой и тишину.

– Я ей написал, спросил, все ли в порядке. Ответа не было. На нее это непохоже.

– Вы правда думаете, что она в опасности?

– Я не знаю. Просто…

Джейк подается вперед.

– Просто что?

– У ее мамы была привычка сбегать, и Лейла так тоже делала в детстве, до того как мы сюда вернулись. Она была очень расстроена, когда уходила. Мы поругались.

– Из-за чего?

Генри прокашливается и оглядывается. Его глаза скользят по проходу в кухню позади Джейка.

– Это личное.

– Ладно, давайте у вас поговорим, – схватив ключи и сунув ноги в кроссовки, Джейк бежит в кухню. – Мам, скоро вернусь. – Пока Генри шагает по подъездной дорожке, Джейк запирает дверь и идет вслед за ним.

Минуту спустя они стоят в кухне Генри.

– Сейчас мы наедине. Расскажите мне, Генри, в чем дело? Если мы хотим ее найти, я должен знать, что произошло.

Тот опускается на стул и начинает рассказывать короткими фразами. По щеке стекает слеза. Свои сбивчивые объяснения он завершает так:

– А потом я сказал, что разочарован в ней и что Рэй бы тоже был разочарован. – Генри поднимает лицо, горящее стыдом. – Я перегнул палку, Джейк. Я просто был в шоке. Она выбежала в слезах. Что, если она сделает что-нибудь глупое? Не вернется?

Джейк отходит от шкафа, на который облокачивался. Напускает на себя самое бесстрастное выражение, то самое, которое, по словам его отряда, делает его идеальным лидером, потому что вселяет в них спокойствие, даже если все летит к чертям.

– Она не натворит глупостей и, конечно, вернется. Нам просто нужно найти ее. Есть какие-нибудь догадки, где она может быть? Думаете, ее друзья не могут соврать ради нее?

Генри с тревогой качает головой:

– Я знаю, что ей почти девятнадцать и она самостоятельно живет в Брайтоне, но они слышали, как я беспокоюсь, поэтому, думаю, не стали бы. Они искренне взволновались и последние два часа пишут мне, спрашивают о новостях. Никто не может до нее дозвониться.