На следующий день Том, стесняясь и робея, опять отправился влазарет к Мелани, но увидел ее направлявшейся с охапкой белья в ангар, гденаходились газовые стиральные машины. Неожиданно встретив Тома, Мелани чуть неспоткнулась. Извиняясь за свою вчерашнюю глупость, Том помог ей загрузить бельев машину.

— Прости, Мелани. На самом деле я вовсе не такой идиот.Просто до меня не сразу дошло — не ожидал встретить тебя здесь.

Мелани улыбнулась. Ее нисколько не смущало то, что Том еевчера не узнал. Наоборот, она была довольна.

— Я здесь в четверг выступала на благотворительномвечере.

— Мне очень нравятся твои песни и твой голос. Понятно,что твое лицо показалось мне знакомым, — рассмеялся он, наконец осмелев. —А я-то думал, что видел тебя в Беркли.

— Как бы мне этого хотелось! — Они вышли наулицу. — Я даже рада, что ты меня не узнал. Не представляешь, какраздражает, когда вокруг поднимается вся эта угодливо-подхалимскаясуета, — призналась Мелани.

— Еще бы! — Они вернулись на центральный двор и,налив себе в бутылки воды из цистерны, что стояла на тележке, присели набревнышко поболтать. Было замечательно: вдали над поблескивавшими в солнечныхлучах водами залива виднелся мост «Золотые Ворота». — А тебе нравится твояработа?

— Иногда. А иногда становится тошно. Очень уж мать наменя давит. Знаю, мне бы ей спасибо сказать. Ведь это благодаря ей я добиласьуспеха. Она постоянно об этом твердит. Но ей все это нужно гораздо больше, чеммне. Я просто люблю петь, люблю музыку. Честно говоря, и выступать, игастролировать бывает весело. А иногда от этого страшно устаешь. Но ничего неподелаешь, приходится выкладываться, иначе за это лучше вообще не браться. Тутвполсилы работать нельзя.

— А ты когда-нибудь делала перерыв?

Мелани отрицательно покачала головой и рассмеялась, зная, дочего по-детски прозвучат ее слова.

— Мне мама не разрешит. Скажет, что этопрофессиональное самоубийство, что в моем возрасте перерывов не делают. Яхотела поступить в колледж, но с моей работой учиться невозможно. Первый успехпришел ко мне в начале средней школы. И я бросила учебу, стала заниматься срепетиторами и получила аттестат экстерном. Мне в детстве очень хотелось ходитьв садик, честное слово, но меня туда не отдали. — Эти слова Мелани дажедля ее слуха звучали как сказки «Бедной богатой девочки». Но Том отнесся к нейс пониманием и сразу почувствовал тот прессинг, под которым жила Мелани. В еесловах он не усмотрел ничего забавного, что бы ни думали на этот счет остальные.Мелани была печальна, словно лучшие годы ее юности прошли мимо. А разве насамом деле это не так? Том от всей души пожалел Мелани.

— Мне бы хотелось как-нибудь прийти на твойконцерт, — задумчиво проговорил он. — То есть теперь, когда мы стобой знакомы.

— В июне я выступаю в Лос-Анджелесе. А потом еду нагастроли, сначала в Лас-Вегас, затем по стране. Июль, август и часть сентября.Может, у тебя получится приехать в июне? — Эта идея понравилась обоим,хотя они были едва знакомы.

Они пошли к лазарету. Том проводил Мелани до дверей,пообещав заглянуть к ней как-нибудь еще. Он не поинтересовался, есть ли у неепарень, а сама Мелани забыла сказать ему о Джейке. С тех пор как они поселилисьв лагере, Джейк стал ей неприятен своим нытьем — постоянно хотел домой.Остальным восьмидесяти тысячам этого тоже хотелось, однако все как-то мирилисьс ситуацией. Ведь не выбрали же в самом деле его одного, чтобы досадить. Меланидаже пожаловалась на него Эшли накануне вечером: Джейк ведет себя как ребенок,и она с ним уже устала нянчиться. До чего ж он все-таки эгоистичный иинфантильный! Но сейчас по дороге в лазарет, к Мэгги, она напрочь забыла и онем, и даже о Томе.

Организованное Эвереттом собрание «Анонимных алкоголиков»имело огромный успех. Он был потрясен: на встречу, обрадованные представившейсяим возможностью, пришли почти сто человек. Вывеска «Друзья Билла В.» привлеклак себе внимание посвященных, а из утреннего объявления по громкоговорителю ониузнали, где состоится встреча. Собрание с многочисленными выступлениямипродлилось два часа. Эверетт, шагая в лазарет и намереваясь поделиться радостьюс Мэгги, чувствовал себя совершенно другим человеком. А у нее был усталый вид.

— Вы оказались правы! Все прошло простовеликолепно! — Глаза Эверетта радостно горели, когда он рассказывал,сколько людей явилось на собрание. Мэгги за него порадовалась. Целый час, покадлилось затишье, Эверетт просидел в лазарете. Мэгги отправила Мелани отдыхать,а сама осталась с Эвереттом.

В конце концов они вместе ушли из больницы, отметившись навыходе. Эверетт проводил ее до здания, где размещались волонтеры от различныххристианских церквей, братств и монашеских орденов. Были здесь также несколькораввинов и буддистов в оранжевых одеждах. Эверетт с Мэгги просидели наступеньке перед входом и пока беседовали, все время кто-то входил и выходил изздания. Мэгги нравилось говорить с Эвереттом, который после собранияпочувствовал новый прилив сил.

— Спасибо вам, Мэгги! — Эверетт поднялся,собираясь уйти. — Вы настоящий друг.

— Вы тоже, Эверетт, — улыбнулась Мэгги. —Рада, что у вас все получилось.

Она заволновалась при мысли, что было бы, если б никто непришел. Но собравшиеся сегодня договорились встречаться каждый день в тот жечас, и Мэгги предчувствовала, что затея Эверетта будет иметь успех. Люди жили впостоянном напряжении, впрочем, как и она сама. Священники в их здании каждоеутро проводили богослужения, заряжавшие Мэгги положительной энергией на весьдень, точно так же как собрание «Анонимных алкоголиков» — Эверетта. Мэгги каждыйвечер перед сном посвящала молитве, несмотря на тяжелую работу, котораязабирала у нее все силы.

— До завтра, — попрощался Эверетт и ушел.

Мэгги вошла в здание. По освещенной фонарями на батарейкахлестнице поднялась наверх. Входя в комнату, которую она делила с шестьюмонахинями-волонтерами, она думала об Эверетте. Впервые за долгие годы онапочувствовала некое отчуждение от других монахинь. Одна из них вот уже два днясокрушалась, что осталась без монашеского облачения: в монастыре из-за утечкигаза начался пожар, и монахини, спасаясь, прибыли в Пресидио в одних ночныххалатах и тапочках. Женщина, по ее словам, чувствовала себя без облаченияголой. Мэгги терпеть не могла монашеские одежды и надела их наблаготворительный вечер лишь потому, что не имела платья и вообще ничегодругого, кроме того, в чем работала на улицах.

Мэгги не могла бы объяснить, почему чувствует себя так,почему другие монахини стали казаться ей какими-то недалекими. Она вспомнила,как уверяла Эверетта, что ей нравится быть монахиней. Ей действительнонравилось, но при этом многие служители Бога — и монахи, и даже священники еераздражали. Иногда удавалось от этого отвлечься. Ведь с ней были Бог и ееподопечные, заблудшие души. Особую неприязнь представители духовного сословиявызывали у нее, когда, ничего не желая вокруг себя видеть, они считали свойжизненный выбор единственно правильным и предпочтительным для всех.