Должна хотя бы это, если пока не могу отомстить.

— Мне нужно снотворное, — прошу тихо.

Это не самый лучший вариант: занимает много времени и показывает мою слабость. Но всплеск эмоций утомил, я снова чувствую себя больной. Не хочу думать сейчас. И не могу не думать. Снотворное — идеальный способ набраться сил в покое.

— Ты уверена? — Элор продолжает меня гладить. — Может, нам… обсудить… всё? Ты не хочешь рассказать, что… почему… что именно тебя беспокоит?

— Я хочу спать.

Рука Элора замирает на моём плече. И снова продолжает поглаживающие движения.

— Хорошо, — кивает он, — мы можем поговорить позже.

Да… нам придётся поговорить. О многом поговорить…

— Я не хочу говорить о прошлом, — решительно сообщаю я. — Как получилось, так получилось. Нам не стоит вспоминать то время, это бессмысленно.

Опять Элор смотрит на меня. Смотрит пристально. Я же смотрю на его губы. По тому, как они сжимаются и разжимаются, я понимаю, что ему есть что сказать, и эмоций много. Но я не хочу выслушивать претензии и обвинения, я не хочу отвечать на десятки, а то и сотни «почему ты…»

Я устала думать.

— Хорошо, — опять соглашается Элор, но тон его голоса выдаёт полное и абсолютное несогласие.

Так же как я хочу молчать, он хочет говорить. Но он соглашается молчать.

* * *

Просыпаюсь сама, резко, как от толчка. Но это не рассветный кошмар. Просто пробуждение. Мех окутывает меня со всех сторон, греет. А внутри холодно. И мысли…

Я не верю, что всё кончено, тайна раскрыта и всё идёт так. Этого не может быть! Это сон, просто очередной кошмар!

Но на мне чёрное женское бельё с кружевами.

Я ощущаю на себе взгляд Элора.

И, открыв глаза, вижу его сидящим в поломанном изголовье его собственной кровати. Свет ночника озаряет витрины с перьями, восстановленные стены. Сквозь портьеры сочатся тонкие лучи солнца.

Я в постели Элора.

Он знает, кто я.

И нет, это не кошмарный сон, это моя новая реальность.

— Тебе лучше? — спрашивает Элор осторожно. — Хочешь поесть? Тут мясо. Разные блюда. Я не знаю, что тебе больше нравится. Но и рыба тоже есть, вдруг ты привык-ла.

Даже в тусклом освещении заметно, что он не спал, его и без того утомлённое лицо заострилось ещё больше. Пока я валялась в беспамятстве, он думал, действовал, строил планы. А я теперь отстаю. И бесконечно проигрываю…

Но разве у нас война? Обычно на войне кому-то проигрывают. А я теперь… избранная, супруга. Я должна быть щитом мужа. Оружием мужа. Поддерживать его. И помнить о том, кто я на самом деле.

Никогда не жаловалась на память, но сейчас меня удивляет, как быстро я вспоминаю о своей роли. О той роли, к которой меня готовили двадцать шесть лет жизни, пока всё не полетело в придуманную демонами Бездну.

— И если ты не возражаешь, — помявшись, Элор на миг опускает взгляд, а потом снова смотрит мне в лицо пристально, с надеждой и настороженностью. Словно он ищет в моём лице знакомые черты, но, судя по выражению, никак не находит. Это мысль так увлекает меня, что я едва не пропускаю его неуверенные слова: — Тут… э-э… думаю, тебе надо кое с кем поговорить.

Едим молча. Элор вяло ковыряет мясо на своей тарелке. У меня совершенно нет аппетита, кусок в горло не лезет, но надо поесть, набраться сил, поэтому впихиваю в себя мясо. Тщательно жую. Это отвлекает от мыслей. Отвращение к еде и необходимость его преодолеть отвлекает от эмоций.

А когда я, наконец, заканчиваю с порцией, ответ на предложение Элора уже готов. Как-то сам собой, словно пришёл в обход разума.

— Я с ней встречусь. — Я откладываю вилку.

Элор через стол смотрит на меня побитым псом. Его предложение в чём-то… странное, но аргументы разумные.

Мне действительно стоит поговорить с драконессой. Я слишком долго жила, как мужчина, и мне может быть полезно общение с представительницей женского пола. Ведь девушки общаются друг с другом. Мне, возможно, нужны какие-то подсказки. Напоминания. Просто собеседница…

— Сейчас? — уточняет он.

— Да, раз уж она здесь.

— Где тебе будет удобнее?

Задумываюсь лишь на секунду:

— В твоей гостиной. Там порядок. Платье передашь Нодане, пусть сшивает, — я решительно поднимаюсь с постели и задеваю коленом столик. — Я сейчас сниму его, отправишь ей. Скажешь ей, что надо на ширину ладони опустить вырез на спине. Меня устраивает её работа.

Надо налаживать связи. Новые. Здесь. И по возможности снизить репутационный вред от устроенной истерики.

У меня много дел. У меня слишком много дел, чтобы рыдать и предаваться страданиям.

— Ты уверена? — Элор поднимается и следом за мной идёт в мою комнату.

Там вспыхивает свет.

— Да.

Я прохожу в гардеробную — там тоже загораются магические сферы — и застываю…

Меховые покрывала так и лежат заготовкой кокона.

А одежды нет. Висевшей здесь одежды нет… Ни мундиров, ни рубашек. Ничего.

Внутри снова разливается холод, а вместе с ним приходит неожиданная ярость. Резко обернувшись, оказываюсь лицом к лицу с Элором. И меня бесит его растерянный вид.

— Где одежда?

— Она тебе больше не нужна, я подумал, что лучше её убрать…

Поспешил избавиться, значит? Боится, как бы я обратно не переоделась?

Рык вырывается из груди, я вскидываю руку для удара, но останавливаюсь: я не импульсивный дракон-стихийник, я менталист. Вдыхаю и выдыхаю, унимая проснувшееся пламя, подавляя холод ужаса, всё вдавливая под колпак спокойствия.

— Мне нужен халат.

— Возьми мой, — предлагает Элор почти обрадованно. — А ещё бывают ведь готовые платья, можно заказать…

— Твой халат на время этого разговора меня вполне устроит.

Он протягивает мне руку. От нелепости этого жеста чуть не фыркаю: он собирается проводить меня до комнаты, словно драконессу?.. В сердце опять вспыхивает боль. Я вкладываю пальцы в ладонь Элора, он мягко придерживает их и ведёт меня обратно. И это почти смешно.

Но к этому надо привыкать. Теперь должно быть так.

Почти торжественно Элор подводит меня к своему гардеробу и интересуется:

— Ты войдёшь внутрь или вынести халаты сюда? Возможно, захочешь выбрать что-нибудь другое?

Он разговаривает со мной иначе. Другие интонации. Другой взгляд. Словно мы незнакомцы, словно мы впервые встретились на его отборе и готовимся к свадьбе, присматриваясь и принюхиваясь друг к другу. Словно не было этих пятнадцати лет.