Всё не так.

И у нас с Элором даже нет возможности понять друг друга, как у остальных избранных.

— Риэль, я думаю, тебе сейчас надо успокоиться, осознать всё, а не бросаться в отношения с Элором или огорчаться их отсутствию, — Вейра всё ещё смотрит в мои глаза. — Но ты их не бойся. Не спеши только ради спешки, но и не сомневайся. Вы через многое вместе прошли, пройдёте и через это. Пары обычно похожи, у них есть много общего, у вас этого общего ещё больше. У вас общее прошлое…

Эмоции. Слова Вейры — и леденят, и согревают, они острые, как бритвы, и мягкие, как пух. Я хочу это слышать, и слушать это невыносимо.

Мягко обвив мои плечи рукой, Вейра склоняет мою голову к своему плечу. Она тёплая, очень тёплая. На миг я вспоминаю маму, я почти вижу сходство в этих объятиях, я почти могу принять их, такие успокаивающие, не вызывающие вопросов, кого именно обнимают, но… но…

Оттолкнувшись, я сдвигаюсь в угол дивана. Глядя на столик с чаем и пирожные, поправляю волосы. Взгляд Вейры не отпускает меня. Я почти боюсь, что она начнёт настаивать, и мне придётся грубо её прервать, потому что откровенность этого разговора, всё происходящее переходит границы. Если бы Вейра оставалась любовницей Элора, этот разговор был бы уместен, только…

Вейра так смотрит на меня. С таким сочувствием. Словно понимает. Мне хочется плакать. Глупое и неуместное желание, я не для этого её позвала.

Расправив плечи, выпрямив спину, снова поворачиваюсь к ней:

— Благодарю за поддержку. Как дела в Эрграе? Как приняли новость о моём внезапном появлении?

Печаль в глазах Вейры так велика, что я не могу в них смотреть, я хватаюсь за кубок с вином. Его тепло напоминает о её тепле, о коротких объятиях. В бордель. Мне бы сейчас в бордель, заплатить за встречу и сидеть, обниматься, зная, что за купленное тепло никому ничего я не буду должна, его не смогут использовать против меня. Это сейчас Вейра искренна в своём желании помочь, но потом всё может перемениться, я не могу позволить себе настолько ей довериться.

Вейра, вздохнув и зябко передёрнув плечами, будто ей стало холодно рядом со мной, тоже берётся за кубок. Теперь она смотрит на угощения на столике. Ей тоже неловко или она не хочет смущать меня?

— Шумно восприняли, — отвечает она, пытаясь вернуть полушутливый тон, но в нём слишком явно проскальзывает грусть. — Очень-очень шумно. О, это было… Да не было — это до сих пор есть. Император, конечно, подсуетился, выставил всё так, будто они были в курсе происходящего, и Элор сам разрешил тебе продолжать притворяться мужчиной, но сорвался на задании, когда тебе угрожала опасность. Вроде как это надо и для твоей родовой мести, и дела в ваших новых королевствах требовали посмотреть на них не с королевского трона, а с позиции служащего. Но объяснение получилось так себе, многие не верят, считают, что ты лихо скрывалась у своего избранного под носом, а они просто пытаются сохранить его репутацию. Есть те, кто уверен, что превращение Бешеного пса в серебряную принцессу — обман, и ты все эти годы жила в их подземельях ради твоей же безопасности, просто Аранские таким хитрым способом — объявив тебя твоим братом — отжали у настоящего Халэнна его имущество и отправили в ссылку. Или он сам сбежал, наевшись службы. Хм, нашлись и те, кто считает, будто Элор велел своему секретарю переодеться в платье, чтобы показать всем избранную, а верный вассал не смог отказать. Так что вам с Элором надо появиться где-нибудь, где не работают иллюзии, чтобы немного прояснить обстановку.

Значит, придётся мне походить с глубоким декольте. В пристойных пределах, но всё же демонстрировать наличие груди. От пышных юбок отказаться, отдать предпочтение нарядам, которые очертят бёдра.

Походка, жесты — над всем этим придётся поработать.

И поведение… я слишком привыкла к мужской роли, а в ней больше формальностей и знаков подчинения. Женщинам больше прощается. Но с королевы и спрос больше, чем с обычной аристократки.

Я помню уроки дедушки и отца, я копалась в воспоминаниях женщин, но это совсем не то же самое, что собственная практика, реальное применение знаний.

Например, сейчас с Вейрой я слишком медлительна и рассеяна, позволяю ей вести разговор на правах очень хорошей знакомой. Пожалуй, это допустимо.

Но при встрече с другими аристократками, а тем более с министрами и управленцами, я не могу позволить себе теряться в эмоциях, долго размышлять над ответами.

Пора двигаться.

Пора что-то решить.

А пока я обдумывала это, у меня снова опустились плечи. Выпрямляюсь, сосредотачиваюсь на царственной осанке.

Наблюдающая за мной Вейра добавляет:

— Во всех салонах только о вас и разговоры: что? как? почему? Всех, кто с вами знаком, допрашивают с пристрастием. Особенно достаётся мне и Диоре. — Вейра закатывает глаза. — Выйти никуда невозможно, чтобы не столкнуться с очередным заинтересованным.

Я почему-то ничуть не сомневаюсь, что эти атаки Вейра отражает виртуозно. Ей это полезно: возможность завязать новые связи.

— Торжества в честь твоего раскрытия ждут многие, — сообщает она.

Мышцы лица почти меняют отстранённое выражение на удивлённое, но я успеваю справиться с эмоциями: моё раскрытие не кажется мне праздником. И Элору, похоже, тоже. Это не торжество, это… горе.

Вейре почти удаётся держать беззаботный тон:

— И многих интересует, будешь ли ты распродавать свою собственность в Эрграе, изменение статуса твоих вассалов, и есть ли у тебя сокровища. Коллекционеры на этот случай готовят подарочное золото на подстилку. Они надеются, что клуб будет первым местом официального визита королевы Нового Дрэнта и Ликай.

Клуб коллекционеров был бы идеальным местом первого официального выхода в свет, если бы не специфические условия обретения сердца моей коллекции: волшебное перо само прописывает обстоятельства запечатления, и такту его никто не учил.

* * *

К счастью, Вейра сама осознаёт, что я не настроена говорить о чувствах Элора к Халэнну и ко мне, и дальше беседа (скорее, монолог Вейры) получается вполне подходящей для гостиной королевы.

Пока мы с Элором таскались по Киндеону и приходили в себя после моего внезапного разоблачения, дела в Эёране шли и идут своим чередом. Отгремели потрясения и перевороты, теперь жизнь стремится вернуться в привычное тихое русло. Даже визиты демонов и появление демонических студентов в Академии драконов воспринимаются ровно. Все слишком хотят покоя. Существа хотят забыть о войне, противоборстве, культе Бездны, смертях. Их можно понять.

Закончилась одна эпоха — полная противостояний и смертей, начинается другая, и её хотят видеть мирной. Только я оказываюсь не у дел с местью Неспящим. Ведь сейчас почти никому до них дела нет. И если Неспящие поведут себя тихо — о них предпочтут забыть, чтобы не марать этим тёмным пятном пасторальный пейзаж мирной жизни.

Конечно, Вейра напрямую этого не говорит, но по её рассказам у меня возникает такое ощущение. Оно бурлит в чуть плывущем от вина сознании, но я держусь строго и ровно. Я ничем не выдаю эту свою страшную мысль: война с вампирами становится неактуальной на неопределённый срок.