Бесконечного, бескрайнего горя.

Я оставляю флакончик среди прочих притирок, стоящих здесь больше для виду.

Возвращаюсь в спальню и поднимаю с кровати ожерелье-артефакт изменения голоса. Рассматриваю бесполезный сейчас кусок металла, начинённый крошкой магических кристаллов, державших в себе заряд магии.

Убираю под подушку — с глаз долой.

Раньше я пошла бы натягивать на пах свой агрегат, надевать мундир. Смотреть в зеркало на Халэнна. А теперь?..

Справлюсь. Я со всем этим справлюсь, как справилась с мужской жизнью, надо только отдохнуть, прийти в себя, выработать стратегию.

В гардеробной я оглядываю костюмы. Мне нечего надеть. Только панталоны, рубашки и сапоги сгодятся. Но в таком одеянии из комнаты не выйдешь. Хотя это лучше, чем ничего, так что натягиваю тесноватые в бёдрах панталоны, набрасываю тугую в груди рубашку. Этого для появления перед модисткой достаточно.

Кстати, а куда Элор её приведёт? Прямо сюда?

Он ей что-то объяснит или просто по-драконьи притащит и выдаст задание?

Покинув гардеробную, мельком оглядываю спальню, дыру-проход в стене. Помедлив немного, направляюсь к двери в гостиную своих апартаментов… королевских теперь апартаментов. В родовом замке у нас был зеркальный зал для встреч с модистками. Здесь тоже должен быть такой, но его ещё надо найти. А раз я не знаю, где он, наверное, мне нужно ждать модистку в гостиной. Это вроде бы логично. Так в башне Элора делали Вейра, Диора и Сирин Ларн.

Так, очевидно, думает и Элор: когда открываю дверь, вижу его сидящим в кресле напротив. Он кусает мизинец, но, заметив меня, поспешно отдёргивает руку от лица.

Бледная белокурая модистка сидит на краешке дивана. Женщина средних лет. Вся напряжённая. Того гляди сбежит. Или, что вероятнее, рухнет в обморок на свой саквояж и сложенные рядом рулоны тканей. Рулонами занято всё пространство до двери, а поверх разложены мотки кружев, коробки и коробочки. И, конечно, стопка цветных каталогов — устроенная на моём столике. Не моя гостиная, а целый магазин. Или ателье.

Заметив меня, модистка поспешно опускает взгляд, склоняет голову.

Полагаю, со стороны происходящее выглядит более чем странно.

— Это модистка, — сообщает очевидное Элор. Он по-прежнему слегка пришибленный, рассматривает меня с осторожностью. Указывает на лежащие рядом с его креслом коробки. — А это бельё. Нижнее. Вроде с размером угадал. Но… если что ведь можно подогнать. Да?

От его взгляда модистка прямо зеленеет, поспешно кивает:

— Да-да, конечно, я всё сделаю. Всё как пожелаете…

Судя по интонациям, не договаривает она «только голову не откусывайте!»

Кивнув, Элор снова смотрит на меня:

— Мне остаться? Или тебе так будет неудобно?

Не знаю. До сих пор не понимаю, как на всё реагировать и как себя вести. Я никогда не продумывала вариант, в котором Элор приводит для меня модистку с кучей тканей и интересуется, помешает мне его присутствие или нет. В гардероб Халэнна он так не лез.

Поэтому пожимаю плечами:

— Раньше мне не доводилось при тебе обшиваться, откуда я знаю, удобно это или нет?

— Об-бычно л-леди одни пре-предпо… — под взглядом Элора модистка умолкает и съёживается, хотя корсет, по-идее, должен помешать ей так скукожиться.

Элор снова переводит взгляд на меня. Он слишком растерян. До сих пор.

Впрочем, как и я.

Мы оба не знаем, как поступать. Точнее, мы, конечно, знаем, чем должны заниматься нормальные избранные: играть свадьбу или сразу мчаться на брачные недели, испить кровь друг друга, провести две недели в безумии страсти и вернуться домой — ожидать пополнения в семействе.

Но я себе такого не представляю. Элор, наверное, тоже. Поэтому мы глупо смотрим друг на друга и не знаем, что делать, какие вопросы друг другу задать и стоит ли задавать, хотим ли мы получить на них ответы.

— Иди, — не выдерживаю его взгляда, не выдерживаю понимания, что сейчас мне придётся стоять здесь почти обнажённой, в непривычной женской форме.

Так я ощущаю себя слишком уязвимой.

Кивнув, Элор поднимается с кресла.

Зачем-то опять кивает и направляется к двери мимо разноцветных рулонов. Возле двери оглядывается на меня, потом разворачивается к полуобморочной модистке, сурово напутствует:

— Чтобы она была довольна вашей работой!

Не умеет он с человеческими модистками разговаривать, совсем не умеет.

— Да-да, — лепечет женщина.

Едва дверь закрывается, она издаёт странный захлёбывающийся звук. Теперь с ужасом она смотрит на меня. Чуть прикрыв глаза, я обращаюсь к своей памяти. К тем временам, когда я ещё пользовалась услугами модисток.

Раскрыв глаза, спокойно произношу:

— Головы я не откусываю. Хотя бы потому, что не могу превратиться в дракона. Поэтому панику отставить. Успокаивайся, я сейчас надену бельё и выйду. Мне ничего особенного не нужно, так что работа будет относительно простой. Я не капризна. И мне всё равно, что надевать, так что всё… просто.

По взгляду, но нервному, незавершившемуся движению подбородка из стороны в сторону понимаю, что модистка со мной не согласна.

— Почему ты думаешь иначе? — говорю всё так же спокойно, но у неё глаза наполняются слезами:

— Если вам всё равно, я должна угодить его величеству. А я его вкусов не знаю, и его здесь нет, как я пойму, что ему нравится?

Разумно.

Но вряд ли она хочет обшивать меня в присутствии ещё одного дракона: для неё и я одна явно многовато.

— Он не любит кружева. — Я поднимаю коробки с нижним бельём. — И золото ему тоже будет не слишком приятно. Я серебряный дракон. Можешь ориентироваться на это.

Оставляю женщину в гостиной одну — пусть приходит в себя, готовится, выключает эмоции и включает разум. Её привели сюда выполнить её обычную работу, обеспечили необходимым, могут достать что угодно — прекрасные условия. На мой взгляд.

Коробки укладываю на кровать. Они пахнут бумагой и какими-то цветочными притирками.

И ведь подумал же Элор… Достал откуда-то. Сам? Или послал слуг?

Снимаю плотную крышку… Возможно, я ошибаюсь, и кружева Элор не любит только на себе: белые сорочка и панталоны отделаны кружевом.

Как и красные из другой коробки.

И чёрные тоже.

Впрочем, возможно, ему не дали выбора или он так спешил, что не посмотрел. А может, бельё для женщин всегда кружевное? Я чуть было не принимаюсь перебирать воспоминания, чтобы уточнить этот момент. Пока я была девушкой, у меня бельё было без кружев. Нежных пастельных тонов, не такое яркое и соблазнительное.