Он проехал треть озера, прежде чем остальные решились последовать чужому примеру.

Не обходя половинку озера-подковы, мы существенно сэкономили время, преодолев его по льду.

Оставив змеившуюся тропу далеко позади, поехали через хвойный лес по плотному, слежавшемуся снегу, неоднократно покрытому ледяной коркой. На склонах гор он еще рыхлый, и опасность лавин высока, а здесь уже можно продвигаться относительно спокойно. Но если бы не ньйоры, довелось бы идти на лыжах – зачарованные сапоги долго не выдерживали подобной нагрузки.

Ехавший позади Бур внезапно со смешком окликнул:

– Иза. Глянь, орехи!

Справа действительно тянулась широкая полоса густого кустарника. Твердые плоды красного цвета притягивали взгляд. Заманчиво нарвать полные карманы, но смысл?

Без щипцов или молотка до вкусных ядрышек не добраться. Нарвать, чтобы до возвращения в город таскать в карманах? Не люблю, когда они забиты всякой мелочевкой.

Хоть слова Фроста заставили задуматься, на Бура-предателя я все ещё обижалась и ответила равнодушно:

– Вижу. И что?

Сколько себя помню, тут всегда росли орехи и резвились белки. Я даже сейчас парочку заметила – юркие рыжие зверьки прыгали в густом переплетении ветвей, будто провожая нас. Странно, обычно они пугливые, а эти слишком любопытны.

Невольно вспомнились схроны белок в сломанных сторожках, расставленных вокруг Вьюги. Какой-то аномальный зимний сезон нынче – холод собачий и белки слишком странные.

Товарищ по детским шалостям широко улыбнулся:

– А помнишь, Иза, как мы спорили? И ты зуб сломала, но раскусила орех?

Чего только не случается, когда тебе восемь и веселей в компании мальчишек, а не девчонок. Зубы молочные вылетают раньше срока только так!

– Помню. – Я вздохнула. – Не забыла, и как с тебя щука штаны стянула, и ты сидел в Хрустальном, пока мы искали лопухи на юбку.

Не гоготал только Фрост, который отстраненно двигался по маяку, ведущему к старателю. Сигнал временами пропадал, и тогда все нервничали. Добрик – человек бывалый, укомплектован особыми артефактами по завязку и замерзнуть не мог.

Главное, чтобы ранение оказалось не слишком серьезным и нечисть не напала.

– Иза, а ты стала зубастой, как та щука! – сделал вывод Бур весело.

– Не думаю, – отозвалась спокойно, – я предпочитаю мясной рулет, а не штаны.

Еще чуть посмеявшись, стражи стихли – мы подъехали к Игольчатой долине, плавно переходящей в Костяной перевал.

Окончание дня оживило маленькое происшествие: Фрост внезапно швырнул энергошар в сугроб.

– Ого. Да это же снежный фазан! – восхитился Бур.

Глазастый кромешник разглядел совершенно белую птицу, сливающуюся с сугробом. В отличие от обычного фазана снежный весил добрых десять – двенадцать килограмм, и мужчины возликовали, предвкушая жареное мясо, а не холодный сухпаек.

Маячок обещал, что Добрик неподалеку, но сложный путь через нагромождение похожих на гигантские иглы камней затруднял поиски – приходилось много объезжать. Вдобавок температура упала, стемнело, и в воздух поднялось с десяток всевозможных магических светильников.

– Доезжаем до Спящего Волота и устраиваем привал, – распорядился Лонард.

Его решение встретили одобрительным гулом.

Жаль, что старателю придется дожидаться до утра, но мы ему не поможем, если в темноте сами свалимся в какой-нибудь скрытый снегом разлом или напоремся на блуждающие «окна», которые по ночам выплывают с Костяного перевала в долину.

Угодившего в такую аномалию человека забрасывало куда-то в горы. Случалось, что таких потеряшек находили спустя долгие годы. И я до сих пор надеялась, что мой отец стал жертвой одного из спонтанных перемещений.

Не стоило забывать и о нечисти – я держала наготове свернутый щит от физического воздействия, опасаясь нападения тех же прыгунов, которые не только могли вцепиться в спину, но и швырнуть камнем в голову. Мерзкая подлая нечисть!

Здоровенная скала, отдаленно напоминающая лежащего человека, стала своеобразной защитой от ветра, лучшего места, чтобы разбить лагерь в Игольчатой долине, не найти.

Первым делом расседлали и накормили ньйоров. Потом, пока Йохан и Фрост занимались костром, а Бур ощипывал птицу, остальные ставили одноместные палатки.

Лорд-хранитель никогда не экономил на снаряжении своих людей, и у нас были последние разработки бытовиков и артефакторов страны.

Сняв рукавицы и подышав на тотчас замерзшие пальцы, я принялась творить каркас куполовидного щита над нашей стоянкой. Когда его замкнут, ни одно живое существо не сможет к нам проникнуть, тогда как мы, если потребуется, выйти сможем.

Закончив выполнение своих прямых обязанностей, я полюбовалась фиолетово сияющим щитом, накрывшим достаточно большую территорию, и вернулась к вещам.

С легкой палаткой в форме полубочки я имела дело не раз и собирала ее быстро. Но не сегодня.

– Вот шмырь! – Я даже на миг закрыла глаза в надежде, что проблема мне привиделась.

Увы, через всю «крышу» шел косой разрез, и холодный ветер насмешливо трепал зеленую ткань, зачарованную на защиту от неблагоприятных погодных условий – дождя, снега, холода.

Я осталась без «домика». Сообщить о неприятном происшествии Лонарду не успела – идущий с охапкой сушняка Йохан присвистнул.

– Ого. Кто-то этой ночью превратится в ледышку! – И он противно заржал.

Естественно, стражи побросали все и примчались ко мне.

– Палатка бракованная, – сообщил очевидное Бур, почесав затылок под волчьей шапкой. – Иза, ты же большая девочка, почему не проверила ее на складе?

За меня вступился Фрост:

– Она проверяла.

Лонард молча провел ладонью над разрезом.

– Чувствую остаточную магию. Здесь была временная заплатка.

Молчаливый Янар выдвинул логичное предположение:

– Кто-то из стражей сдал испорченную, замаскировав дефект? Глупо, все равно по журналу найдут, кто ее последний брал.

– Или Рагна, когда принимала новый товар от поставщиков, не заметила, потому что не обладает даже слабенькими способностями к бытовой магии, – недовольно заметил Бур.

О том, что мне палатку испортили умышленно, думать не хотелось. Это ничем не оправданная подлость – обречь человека на страшную смерть. Температура в горах ночью бывает настолько низкой, что выплеснутая вверх из фляги вода падает на землю кусочками звенящего льда.

Отнесший хворост Йохан подкрался сзади и попытался обнять.

– По старой дружбе, – его голос стал хриплым, – я пущу тебя под бочок, Изи.

– Иди ты к шмырям собачьим! – Я оттолкнула бессовестного блондина. – Обойдусь!