своих взглядов, но что у него и других чехословацких реформаторов «имеются четкие представления о ситуации, и они сумеют ее преодолеть»[258].

Поддержанные Кадаром венгерские реформаторы-экономисты внимательно и с заинтересованностью в успехе преобразований наблюдали за событиями в сопредельной Чехословакии. Они не без основания надеялись, что посредством реформ им удастся улучшить положение в собственной стране. Вскоре выяснилось, однако, что чехословацкие реформаторы склонны к более масштабным преобразованиям, которые выходят за пределы экономики. Стремясь к демократизации общественной жизни страны, они вторглись в запретную для преобразований политическую зону и тем самым вызвали на себя огонь со стороны ретроградных сил как в самой Чехословакии, так и за ее пределами. Попытка проведения ими комплексной демократической реформы в исторических условиях 1968 г. тоже оказалась «преждевременной» и, как в 1953 г. в случае с И. Надем, была обречена на поражение. В памяти руководителей КПСС и других компартий, готовых коллективно выступить в защиту «братской» Чехословакии, еще были свежи воспоминания о венгерской революции, и они решили не допустить новых, опасных для системы, экспериментов. Лидеры «Пражской весны», лишенные свойственного Кадару политического опыта и осторожности, ошибочно полагали, что времена изменились, что реально существовавшему социализму уже можно придать более привлекательный, «человеческий» облик.

Накануне «Пражской весны» Дубчеку не раз приходилось встречаться и консультироваться с более опытным в политическом отношении Кадаром.

По словам Ньерша, венгерский лидер «с самого начала принял и поддержал Дубчека, его новое руководство, и лишь при необходимости призывал его действовать аккуратно по отношению к Новотному»[259]. Начиная с первой конфиденциальной встречи и во время последовавших частных и коллективных бесед Кадар и Дубчек обменивались актуальной информацией о ситуации в стране и мире, делились опытом проведения реформ.

Чем были вызваны эти встречи и какова была их атмосфера? О чем партийные лидеры вели беседы? Насколько они понимали друг друга? Каковы были роль и задачи Кадара во время этих встреч? Какое воздействие оказали они на ход и результаты политического процесса в Чехословакии? Попытаемся в меру наших возможностей найти ответы на эти и некоторые другие вопросы.

Кадар после 1956 г. некоторое время не располагал желанной самостоятельностью и, как справедливо отмечал бывший сотрудник международного отдела ЦК КПСС В. Л. Мусатов, находился на «ручном управлении». К 1968 г. он, благодаря «своему самостоятельному мышлению и харизме»[260], уже приобрел необходимый опыт, становился все более известным и признанным партийным лидером в «лагере социализма». Завоеванный Кадаром авторитет обусловливал и растущие возможности его действий. Не удивительно поэтому, что с ним считались и к нему тянулись представители более молодого поколения коммунистов восточноевропейского региона. Среди них был и руководитель словацкой компартии, занявший в начале 1968 г. ответственный пост первого секретаря ЦК КПЧ.

Анализ контактов и встреч Кадара и Дубчека целесообразно начать с переломной для Чехословакии исторической даты. На 3–5 января 1968 г. был назначен пленум ЦК КПЧ, призванный принять решение об изменениях в составе высшего политического руководства страны. Еще накануне пленума, в декабре 1967 г., в чехословацкую столицу по инициативе Антонина Новотного (в то время руководителя КПЧ и главы чехословацкого государства) был приглашен генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. Будучи хорошо осведомленным о проблемах и кризисной ситуации в стране, об отсутствии единства в руководстве чехословацкой компартии, советский лидер счел нужным, чтобы одновременно с ним в Прагу прибыл также Кадар. Он явно рассчитывал опереться на его опыт в беседах с чехословацким руководством.

Опережая события предстоящего пленума ЦК КПЧ, Брежнев еще 13 декабря 1967 г. лично позвонил Кадару в Будапешт, чтобы заранее согласовать прибытие в Прагу. И услыхал в ответ нечто неожиданное. Кадар сообщил, что Прага только что отменила свое приглашение, прислав официальный отказ-извещение[261]. Отмеченный эпизод явно свидетельствовал об определенных неурядицах и расхождениях в высшем чехословацком партийном руководстве. Брежнев же, в свою очередь, рассчитывал на помощь и опыт Кадара, чтобы попытаться вместе с ним разобраться во внутриполитической ситуации и помочь в преодолении разногласий в канун партийного пленума. В телефонном разговоре Брежнев, в частности, проинформировал Кадара о намечавшемся выдвижении Дубчека на пост руководителя КПЧ вместо Новотного.

Избрание Дубчека состоялось на январском пленуме ЦК КПЧ. В венгерском руководстве это было воспринято с надеждой: появлялся шанс на совместные действия двух партий в процессе реализации реформаторских проектов и в экономической, и в политической сферах. Информация о чехословацких инициативах и начинаниях уже поступала в Венгрию, где с начала 1968 г. делали первые шаги «реформы экономического механизма».

Говоря о реформаторских начинаниях в двух сопредельных странах «социалистического лагеря», следует считаться с тем немаловажным обстоятельством, что в коммунистическом блоке, по сути, почти все действующие лидеры являлись принципиальными противниками реформ и преобразований, следовательно, отход от принятого стандарта считался чуждым и опасным. Кстати, по этой причине тревогу вызвала и смена лидера КПЧ. В частности, В. Ульбрихта и возглавляемое им руководство СЕПГ и ГДР полностью устраивал Новотный как глава партии и государства. (Практически то же наблюдалось и в верхах других компартий региона, ничего не имевших против Новотного.) Тем не менее «смену караула» в Праге приняли, хотя и без особого энтузиазма, в Софии и Варшаве. В Москве же, как известно, Дубчека знали со времени его обучения в ВПШ ЦК КПСС, считались с ним и надеялись на него. «Ритуальную» поездку Дубчеку предстояло совершить именно в Москву, однако, стремясь публично не нарушать сложившуюся традицию, он решил предварительно негласно встретиться и побеседовать с Кадаром, к которому испытывал искреннее уважение. Эту встречу Дубчек инициировал сам и считал для себя крайне важной[262].

Первая конфиденциальная встреча двух лидеров состоялась на охоте 20 и 21 января 1968 г. в приграничных словацких Паларикове и Комарно. Во время откровенного разговора обсуждались международная обстановка и развитие ситуации в Чехословакии. Кадар поделился с Дубчеком своим опытом преодоления разногласий в партийно-политической жизни. Он обратил внимание на важность сохранения единства в партии, аккуратно сформулировав мысль о бережном отношении к старым кадрам. В качестве аргумента привел следующий пример: Брежнев «оставил» Новотного на посту главы государства и по-прежнему уважительно относится к нему. Кадар также счел своим долгом обратить внимание собеседника на то, что серьезные дела в конечном счете нельзя решать на одних только секретных встречах[263].

Дубчек, судя по записи присутствовавшего на встрече Кароя Эрдеи и по некоторым научным публикациям, произвел на Кадара хорошее впечатление. Выступая перед сотрудниками аппарата ЦК ВСРП, он охарактеризовал нового первого секретаря ЦК КПЧ как весьма приятного «здравомыслящего и ответственного человека, коммуниста, который озабочен [стоящими перед его страной] трудностями»[264]. Кадар, в частности, подчеркнул: