Альберт поморщился и открыл.

— Я проснулась сегодня, а тебя нет. Где ты был?

— Казимира Ивановича в больнице навещал. Плохой он совсем, да и мать очень болеет.

Наденька обиженно протянула:

— А меня почему с собой не взял?

Альберт вдруг почувствовал к Наденьке глубокое отвращение. Все пространство в его жизни она заполнила собой, не оставив места для матери.

А теперь мать тяжело заболела, и это результат того, что он мало интересовался ей. И все из-за Нади! И у него вдруг вырвалось:

— Слушай, может, ты на время переедешь в свою коммуналку, а я возьму к себе мать?

Наденька нахмурилась и сердито пробормотала:

— К маменьке своей съездил, сразу видно! Я знала, что она спит и видит, как бы разлучить нас с тобой. Ведьма старая!

От гнева Альберт побелел. Подскочив к Наде, встряхнул за плечи. Его губы тряслись от злости.

— Слушай, ты, рыба-прилипала! Не смей имени моей матери произносить! Ты ногтя ее не стоишь! — Он толкнул Надю. — Убирайся отсюда, чтобы я тебя больше не видел!

Ошеломленная Надя выскочила в коридор и оттуда крикнула:

— Идиот! Я-то уйду, а кто твои дела будет вести?

Альберт запустил в нее бокалом.

— Плевал я на дела! Мне на жизнь хватит, ты мне больше не нужна. Убирайся, чтобы духа твоего здесь не было!

Увернувшись от просвистевшего мимо головы бокала, Наденька со всех ног бросилась в свою комнату.

Ее душили слезы злости и обиды, и, рыдая, она стала собирать вещи. Она еще надеялась, что Альберт передумает, придет извиняться.

Но ее ожидания оказались напрасны, Альберт, попивая коньяк, забыл обо всем на свете и сосредоточенно писал в большой тетради.

На ужин в столовую он не спустился, и Надя ужинала одна. Уезжать она передумала. Никаких угрызений совести или смущения не испытывала, потому что считала, что вложила в этот дом немало. И имеет право здесь жить полновластной хозяйкой.

После ужина она вернулась в свою комнату и включила телевизор. На экране очаровательная блондиночка Марфа Байзюк под звуки забойной мелодии миленьким голоском старательно выводила песенку о любви, море и далеких островах. Наденька встречалась с ее мужем, олигархом Петром Байзюком, и планировала привлечь его в качестве спонсора или инвестора для создания киностудии Альберта.

«Может, подружиться с Марфой? — подумала она, с невольной завистью вспомнив, с какой легкостью молодая женщина вертит своим супругом. — На нее легче повлиять, чем на ее борова. Кстати, это будет прекрасным поводом помириться с Альбертом… Тогда посмотрим, кто победит, я или его маменька».

Но ее планам не суждено было сбыться, на следующее утро позвонили из больницы с печальным известием, что Казимир Иванович Загоруйко скончался.

Несмотря на то что в последнее время между Альбертом и Наденькой как кошка черная пробежала, неожиданное горе скрепило их почти разрушенные отношения. В эти трудные дни Наденька неотлучно находилась рядом с Альбертом и поддерживала его как могла.

Альберт с удивлением узнал, что у Казимира Ивановича имеется дочь Луиза, которая очень сожалела, что ей не сообщили о болезни отца и что она не смогла сказать ему последнее «прости».

Луиза была очень похожа на своего отца, с такими же печальными глазами и немного виноватой улыбкой. Но новоявленная родственница почему-то с первого взгляда не понравилась Альберту, и он не мог удержаться от язвительности по отношению к ней. Наденька пыталась смягчать резкость Альберта и защищать Луизу, но это мало помогало.

Перед похоронами встала большая проблема: как сказать о смерти мужа Белле Леонидовне, которая все еще плохо себя чувствовала и постоянно спрашивала о супруге, с нетерпением ожидая его возвращения из больницы.

Наши дни, Москва

Проснувшись утром на следующий день, Александра вдруг почувствовала забытый аромат омлета. Манящий запах горячей еды проник с первого этажа в ее спальню и оказался мощным стимулом для пробуждения. Она соскочила с кровати и живо помчалась в ванную.

Когда она вошла в столовую, за столом уже сидели Павлина и Костик, они с аппетитом поглощали омлет с сыром и помидорами. На кухне царила идеальная чистота. Вымытая до блеска посуда сверкала в сушке.

Марфа в фартуке смиренно хлопотала у кофеварки.

— Садитесь завтракать, Зину я уже покормила, — прощебетала она.

Ошеломленно Александра воскликнула:

— Да вы прекрасная хозяйка, как я погляжу!

Покосившись на Павлину, Марфа едва заметно покраснела.

— Да ладно, чего уж тут сложного. Должна же я как-то отблагодарить вас за гостеприимство.

Попробовав омлета, Александра похвалила:

— Более нежного омлета я не пробовала, даже Зина не способна сотворить подобное чудо!

Павлина вызывающе прищурилась:

— Обычный омлет, ничего особенного. Вот у меня кухарка действительно готовит так, что пальчики оближешь, даже лучше вашей Зинаиды.

— Что же ты на время болезни Зины сюда свою кухарку не пригласила? — фыркнула Марфа.

Павлина сердито прищурилась.

— Тебе не кажется, что ты себе слишком много позволяешь?

Марфа вспылила:

— Как, оказывается, некоторые люди меняются на глазах. Буквально пару месяцев назад ты передо мной на задних лапках ходила. «Марфочка, новые кремы прибыли, супер! Новые духи… Купи это, купи то…» — передразнила она. — Три шкуры с меня драла.

— Так и надо с вас, олигархов! — нагло заявила Павлина. — Это я… — стукнула она себя в грудь тощим кулачком, — я — труженица! Мне каждая копейка потом и кровью достается. Я — человек честный.

— Это ты-то честная? — язвительно осведомилась Марфа. — Да вся твоя дорогущая элитная косметика изготовлена таджиками в сараях ближнего Подмосковья. Честная она!

У Павлины даже руки от злости задрожали.

— Александра, я не понимаю, что здесь делает эта побирушка? Гоните ее в шею, а то еще украдет у вас что-нибудь!

Александра стукнула по столу кулаком и прикрикнула:

— Прекратите немедленно, устроили здесь черт знает что! Вы здесь обе гостьи и на одинаковых условиях. Если что-то не нравится, вас никто не держит. Кстати, — обратилась она к Павлине, — действительно, а почему вы не предложили мне вашу кухарку?

Павлина, выбираясь из-за стола, злобно отмахнулась:

— Она у меня больше не работает. Тем более эта побирушка, — сердито взглянула она на Марфу, — живет здесь бесплатно, пусть отрабатывает. Пошли, Костя, покурим.