По прихоти архитектора подвал не имел простую прямоугольную форму. Помещения, разделяемые арками, чередовались под разными углами. Создавалось впечатление, что древний строитель вознамерился построить лабиринт, но, заскучав, бросил эту затею.

— Раз, два, три, четыре, пять. Пять рядов в каждом по десять бутылок, — прикасаться к запыленным сосудам Василиса не решалась. Она знала, что вина могут стоить весьма дорого. Вдруг она нечаянно разобьет, и счет к тем двум тысячам увеличится. Переходя от стеллажа к стеллажу, Вася обратила внимание, что в простенках между ними можно рассмотреть замечательный узор, вырезанный прямо на каменных стенах. Лютики — символы герцогского рода вели своеобразный танец: то приподнимали свои головки, будто следили за невидимым солнцем, то поникали и опускали лепестки.

— Вот вы где!

Василиса от неожиданности вздрогнула. Под аркой стоял герцог. В камзоле, застегнутом на все пуговицы. Строгий, лоб нахмурен, руки сцеплены за спиной.

— Подойдите ко мне!

Василиса метнулась, чтобы снять с крюка на стеллаже лампу, но выронила тетрадку, в которой вела записи. Страдая от своей неловкости, зашипела.

— Оставьте все там. Лампу тоже. Я отвлеку вас на минуту, потом вы вернетесь к своей работе.

Вася тоже нахмурила лоб. Силилась и никак не могла вспомнить, обращался ли прежде к ней милорд на вы. И вообще обращался ли?

Василиса торопливо вытерла ладони о фартук. Они вспотели, несмотря на царящий в подвале холод. Подойдя ближе, задрала голову. Но не потому, что герцог был выше ее, а чтобы через водосточную трубу-чепец рассмотреть его лицо. Она искала признаки раздражения и заранее чувствовала себя виноватой. Что-то не то сказала? Сделала?

— Ближе!

Сделала еще шаг. Лорд Ракон ждал.

Робкий шаг еще немного сократил дистанцию.

Герцог вдруг протянул руку и стянул с головы Василисы чепец. Скользнул взглядом по лицу, где не осталось и следа от синяка, а потом вдруг притянул к себе и крепко поцеловал. Он не отпускал ее до тех пор, пока у Васи не закончился воздух, и она не забилась в тесных объятиях как выброшенная на берег рыба.

— Все! — чепец был сунут назад в руки. — Возвращайтесь к работе.

— Все?! — дыхание еще не восстановилось, а потому голос плохо подчинялся. — Вы сказали: «все»? Да по какому праву вы врываетесь сюда, хватаете, душите поцелуем, а потом командуете — ступай на место, будто я и не человек вовсе, а бездушная кукла?

Она сама от себя не ожидала такого выпада. Он тоже, а потому сначала даже не нашелся, что ответить.

— Ничего личного. Это был эксперимент.

— Ну и как? Результаты не огласите? — видимо нехватка воздуха сильно задела мозг.

— Я считаю его неудачным.

Сказал, повернулся и ушел. А ей жить с этим.

Вася не нашла ничего лучшего, чем снять с полки бутылку и от всей души хлопнуть ею об стену. Каменный лютик сделался багровым, и густо запахло вином.

— Плевать! На все плевать! Захочу, все здесь расколошмачу. Пусть потом расстреляют!

Однако холодный воздух быстро привел в сознание. Василиса задвинула ногой осколки под стеллаж, исправила записанную цифру пятьдесят на сорок девять и перешла к следующему объекту учета.

Слезы душили, но Вася упорно стучала карандашом по бутылкам, пересчитывая их.

— … тридцать восемь, тридцать девять…

Арифметика за первый класс была забыта. Десять никак не умножалось на пять.

* * *

— Ты сегодня не в городе? — Аравай, явившийся на призыв друга, выглядел иначе. Исчезли шаловливые усики, но теперь по лысому черепу спускалась на спину вязь черного узора шириной с ладонь. — Не смотри так. Это старинный гоблинский способ избавиться от навязчивого желания. Твоя девочка в безопасности. Скажу сразу, тебе не поможет.

Фольк поморщился. Неужели все так очевидно, и Аравай может читать его как открытую книгу?

— Нет, я сегодня если и отправлюсь в город, то позже. У меня есть вопросы.

— Кто бы сомневался. До меня только ночью дошло, что ты специально не убирал синяки с лица своей Гражданки. Прятал ее от самого себя?

— Тут не так все просто, Аба. Да, тянет, да, твоя теория много чего объясняет…

— Но?

— Но нет ли в твоей практике поцелуя с землянкой? — Фольк указал на кресло, сам сел в противоположное, а не то что стояло за письменным столом. Значит, встреча носила неофициальный характер. Малый кабинет, расположенный вне личного крыла лорда Ракона, был предназначен для работы с поставщиками, деловыми партнерами, среди которых встречались и женщины.

— Насильно не хотел, а добровольное согласие пока не получил. А что с поцелуем не так?

— Да все не так… — на кислое лицо герцога принц гоблинов не мог смотреть без смеха.

— Прости, я не хотел обидеть, — он закрыл рот ладонью. — Ах, да, вспомнил! На той Заставе, о которой я тебе рассказывал, случилась как-то свадьба. Землянка выходила замуж за оборотня. Волчара целовал ее часто и охотно. Оба выглядели довольными. Не думаю, что группа крови женщины с Земли может повлиять на качество поцелуя.

— Так и знал, — лорд Ракон тоскливо посмотрел в окно. Утро давно было в самом разгаре, а он, вместо того, чтобы идти на пробный забег ящеров, сидел перед смеющимся гоблином и открывал душу.

— Не поделишься?

— Я иногда думаю, что та старушка-гномка на самом деле провидица, — вчера он в красках рассказал гоблину о проблемах с гномами, которые, судя по всему, втихую осваивают старинную сокровищницу, о которой не сохранилось никаких сведений, кроме письменного следа, оставленного брошкой-лютиком. — Стоило мне купить лже-нимфу с ее поникшими лютиками, как началась череда проблем. Я действительно теряю голову, но только не от любви к девчонке, а от множащихся вокруг нее секретов.

— Но часть из них уже раскрыта. Ты смело можешь называть ее Василисой, а не девчонкой и лже-нимфой. И теперь ты знаешь, что попал под чары только благодаря ее крови. Да, бороться с этим трудно, но можно. Найди действенный заговор и огради себя от влияния. Или просто избавься от землянки. Хочешь, я увезу ее с собой?

— А как же все это? — лорд Ракон кивнул на черный узор, конец которого прятался где-то под воротом рубашки гоблина.

— Ради друга я потерплю. К любой женщине можно привыкнуть, как бы хорошо она ни пахла. В жены Василису я не возьму, но вот наложницу из нее сделаю отменную.

— Если бы мог, я продал бы ее Индису.

— За пять тысяч? Выгодная сделка?

Лорд Ракон не ответил. Опустил голову, обхватив лицо ладонями.

— Я погибаю. Все мои принципы летят в бездну.

Аравай-аба мгновенно сделался серьезным. Застыл в ожидании. Если нужно, Фольк признается, если нет, выпытывать не стоит. Принц сам такой, не любит, когда из него тянут откровения пусть даже не показным участием и сочувствием. Друг и без того знает, что гоблин всегда придет на помощь и поймет, даже если герцог свершит что-то запретное.