Джулиан неохотно отступил.

Марица рассмеялась.

– Помогла бы. – Ядриэль впился в нее взглядом. Джулиан поплелся обратно к ним.

– Эй, он твой дух.

– Никогда я еще так не был рад идти в школу, – просиял Джулиан, поравнявшись с ними.

– Держись поближе, – строго сказал ему Ядриэль. – Не хочу, чтобы люди думали, будто я говорю сам с собой.

– Понял. – Джулиан парил прямо за плечом Ядриэля.

От шеи Ядриэля до поясницы пробежал холодок. Он вздрогнул.

– Не настолько близко.

Джулиан сделал шаг назад.

– Понял, понял, понял, – сказал он, трижды кивая в такт словам, и они слились с морем людей, входящих в школу, – большое двухэтажное здание из бетона тусклого бежевого цвета.

Марица ободряюще толкнула Ядриэля плечом:

– Мы со всем разберемся, не переживай, – сказала она ему.

– Ты как будто первый день меня знаешь.

Она засмеялась и еще раз толкнула его.

Через каждые пару метров школьники неизбежно врезались в других школьников – для такого количества учащихся школа была слишком маленькой.

– Это так странно, – сказал Джулиан, когда девушка прошла сквозь него. Она поежилась и обхватила себя руками. Хорошо хоть, что в это время года любой, кто столкнется с Джулианом, подумает, что это всего-навсего октябрьский холодок. Хотя температура до сих пор доходила до 20 °C, школьники Лос-Анджелеса уже начинали мерзнуть и разгуливали в пуховиках и сапогах на меху.

Они дошли до поворота, где Марице нужно было свернуть.

– Ведите себя хорошо, – сказала она, уходя по коридору. Она усмехнулась через плечо и помахала рукой. – Будь паинькой и возьмись за ум!

Джулиан приблизился к Ядриэлю.

– Я же не должен в самом деле слушать то, о чем будут говорить на уроке?

– Нет, – тихо пробормотал он, стараясь как можно меньше шевелить губами, чтобы не привлекать внимание, но все, по-видимому, продолжали игнорировать его, как и в любой другой день.

– Это хорошо, – сказал Джулиан. – Потому что я не могу так долго сидеть на месте.

– Да что ты говоришь.

Ядриэль нырнул в кабинет на свой первый урок; Джулиан рванул за ним.

Оказалось, что под «так долго» Джулиан имел в виду пять минут, по истечении которых он встал и начал бродить по кабинету. В то время как Ядриэль пытался сосредоточиться на заметках о судебных ветвях правительства Соединенных Штатов, Джулиан коротал время, глядя в окно и двигая ручки, пока школьники были заняты.

В какой-то момент Джулиан присел перед мальчиком и со всей дури заорал ему в лицо.

Мальчик, конечно же, не двинулся с места – чего не скажешь о Ядриэле, который подпрыгнул так сильно, что сбил учебник на пол и привлек нежелательное внимание. Лицо Ядриэля побагровело:

– И-извините. – Он потянулся за книгой и зыркнул на Джулиана.

Тот зажал рот руками, широко раскрыв глаза.

– Упс, виноват, – сказал он, но Ядриэль заметил улыбку, выглядывающую из-под краев ладоней, и то, как сморщились уголки глаз, не говоря уже о плечах, трясшихся от едва сдерживаемого смеха.

Когда прозвенел звонок на обед, Марица встретила их за кабинетом химии в проходе под открытым небом, который всегда был пуст – половина студентов уходила на обед, а остальные тусовались во дворе. В проходе можно было уединиться.

А также отчитать Джулиана.

– Из-за тебя я попаду в неприятности! – сказал ему Ядриэль.

Марица сидела у стены и ела чипсы «Доритос», переводя взгляд с одного мальчика на другого.

– Но я не нарочно! – сказал Джулиан, примирительно выставив руки и пытаясь сохранять невозмутимое лицо.

Ядриэль впился в него взглядом.

– Это не смешно!

Джулиан зажал губы между зубами, но смех все равно вырвался из носа.

Ядриэль повернулся к Марице.

– Может, сделаешь что-нибудь? – спросил он.

Марица слизнула крошки «Доритос» с пальцев и потерла ладонями друг о друга.

– Проклясть его прямо сейчас? – спросила она, шевеля пальчиками Джулиану.

Джулиан отпрянул:

– Эй, эй, эй!

«Приятно видеть, как он паникует», – признал про себя Ядриэль.

Когда Марица засмеялась, Джулиан нахмурился.

– Что-то вы слишком много шутите, и шутки у вас не смешные.

– О, это мы-то много шутим? – Ядриэль запрокинул голову. – Ха!

– Стоп. – Джулиан покосился на Марицу и склонил голову набок. – Ты вроде говорила, что не умеешь колдовать?

– Я сказала, что не собираюсь колдовать, хоть и могу, – пояснила она.

– Потому что ты веганка?

– Потому что я веганка, – кивнула она.

– По крайней мере, мы используем животную кровь от местного поставщика – из мясной лавки семьи Лопес, – заметил Ядриэль.

– Знаешь, от этого не лучше, – нахмурилась Марица.

– А почему нельзя воспользоваться собственной кровью? – спросил Джулиан.

– Это запрещено.

Джулиан посмотрел на Ядриэля:

– Почему?

– Она слишком сильная, – сказал он, прислоняясь спиной к стене и тяжело выдыхая.

Джулиан приподнял бровь.

– А в чем проблема-то?

– Это все равно что поджечь свечи на торте керосином, – попытался объяснить Ядриэль. – Перебор. Свечи сгорят, а затем заполыхает и сам торт, – продолжил он. – А теперь представь, что керосин связан с твоей жизненной силой – в итоге ты истратишь всю свою энергию и запасы магии только для того, чтобы зажечь пару тупых свечек на торте и умрешь.

– Не лучшая метафора.

– Это аналогия.

Джулиан отмахнулся от него.

– Может, наконец-то найдем моих друзей? – спросил он. – Говорил же вам, что их не будет в школе.

– Я все еще не написал контрольную по математике, – в сотый раз напомнил ему Ядриэль.

Джулиан открыл было рот, чтобы заныть, но его прервал чей-то голос.

– Приветик!

Ядриэль подскочил и повернулся.

На другом конце прохода стояла Патриса, с любопытством глядя на них с Марицей.

– Что это вы тут делаете? – Она была одной из их подруг – вернее, подругой Марицы. Ядриэль обычно обедал вместе с Марицей и ее подружками, что всегда было в известной степени неловко. У Марицы было намного больше подруг, чем у него – большинство из них были ее партнершами по женской футбольной команде. Ядриэль тоже когда-то играл в футбол, но бросил.