– Да, в этом году и впрямь будет здорово…

– Никаких драк возле портахе! – крикнул тио Айзек, на секунду отрываясь от работы. Он научился этому ремеслу у своего отца еще на Гаити. Тио Айзек почесал густую бороду, на темно-коричневой коже блестел пот. Он тяжело вздохнул, и его широкая грудь заволновалась.

– Когда-нибудь так поцапаются, что поубивают друг друга ножами, говорю тебе, – сказал тио Айзек Ядриэлю с заговорщицким раздражением. В доме, полном упрямых пуэрториканок, тио был в меньшинстве, но никогда на это не жаловался. Даже если все три женщины семейства Сантима решали затеять драку, тио Айзек просто вздыхал и качал головой. Он был добрым мужчиной с неиссякаемым терпением.

– Не исключено, – согласился Ядриэль, с опаской разглядывая аккуратно разложенные портахе. Он все время наблюдал за работой тио Айзека, с тоской глядя на портахе и мечтая о собственном.

Теперь ему больше не нужно было мечтать.

– Останешься пообедать, Ядз? – спросил тио Айзек. Лезвие, над которым он работал, зашипело, когда он уронил его в ведро с водой.

– Я готовлю та-ма-ле-е-е[72]! – пропела тиа София, жестом показывая на дымящуюся кастрюлю.

– Вообще-то, нам нужно…

– Я приготовила для тебя rajas con queso[73], Ица, – сказала София, поднимая крышку с большой кастрюли. Запах сладкой масы заполнил комнату. – Надеюсь, в этот раз веганский сыр растает, – добавила она, с сомнением тыкая в листья кукурузы.

Тамале были основным блюдом Дня мертвых и готовились в непристойно огромных количествах. В древние времена их обмакивали в кровь и использовали в качестве подношений Бахламу, богу-ягуару Шибальбы. К счастью для Марицы – да и для всех остальных, – кровавые жертвоприношения остались в прошлом.

– Прибереги для меня тамале, чтобы я разогрела в микроволновке, когда вернусь домой! – сказала ей Марица.

– Я для тебя их готовлю с пылу с жару, а ты собираешься их подогревать в микроволновке? – возмутилась тиа София, хватаясь за сердце. – Ты и так вчера пропустила папин дири ак джон джон[74]! А ведь он старался – приготовил его без креветок!

– У нас дела, мы не останемся на обед, – объяснила Марица.

Тиа София фыркнула и презрительно махнула на дочь рукой.

– Неужели? И что же это за дела такие? – спросила Паола.

По взгляду, которым обменялись сестры, Ядриэль понял, что ничем хорошим этот разговор не закончится.

– Гулять идем! Не суй нос не в свое дело. Мам, где мой дождевик?

– Esta allí[75], – сказала она, махнув рукой в сторону гостиной.

– А поконкретнее?

– Мне кажется, вам не стоит гулять одним после школы, – сказал тио Айзек, заполняя своей большой формой дверной проем и вытирая руки тряпкой.

– Твой papá прав, – согласилась тиа София. – Слишком опасно, особенно после того, как Мигель… – Не сумев закончить фразу, она перекрестилась.

Желудок Ядриэля скрутило.

– До сих пор ничего не нашли? – спросил он.

Тио Айзек мрачно покачал головой.

– Пока нет.

Ядриэль не понимал. Как такое возможно?

– Не говоря уже о том, что… – Тиа София уперлась кулаком в бедро и потрясла ложкой в адрес младшей дочери, – …ты до сих пор не примерила платье, которое я тебе купила для акеларре. И вообще, ты обещала, что перекрасишься перед Днем мертвых!

Ядриэль бросил на Марицу пристальный взгляд. Они должны были найти друзей Джулиана, получить ответы, которые удовлетворили бы упрямого духа, и решить все дела перед Днем мертвых.

Марица кивнула, прекрасно понимая его без слов.

– Как же вы меня достали! – заныла она. – Примерю платье позже. Что же до волос, то я ничего не обещала…

Тиа София открыла было рот, чтобы возразить, но Марица опередила ее:

– Я сказала, что подумаю об этом, и подумала, но решила не делать этого.

Ядриэль ущипнул себя за переносицу. Спорить с Софией о платьях и прическе – все равно что размахивать перед ней красной тряпкой.

– Марица, – прошипел он.

Марица посмотрела на него так, будто совершенно забыла, что он тоже стоит на кухне и что у них важные дела.

– И вообще, солнце не сядет, типа, до шести! – настаивала она, возвращаясь в нужное русло. Она на секунду остановилась, а затем прошагала пальцами к одному из лезвий на столе. – Вот если бы у нас была парочка кинжалов для самообороны…

– Нет! – хором ответили ее родители.

– Может, отпустим их с мальчиками? – предложил тио Айзек, глядя на жену.

Глаза Марицы расширились:

– Папа, нет…

Тиа София согласно кивнула.

– Да, mi amor!

Ядриэлю всегда нравилось, что пуэрториканцы произносили мягкие r как l, так что обращение звучало как mi amol.

– Хорошая идея!

– Мам!

Паола хохотнула.

Марица заворчала и повернулась к Ядриэлю.

– Иди домой и захвати… э-э-э… вещички. Встречу тебя на крыльце. – С этими словами она обернулась к родителям, крепко упершись кулаками в бедра. – НЕ БУДУ Я ИХ БРАТЬ! ТОЛЬКО ПУТАЮТСЯ ПОД НОГАМИ! И ВОНЯЮТ!

Ядриэль выскользнул из кухни, пока не стало слишком поздно.

Джулиан стоял там же, где они оставили его, прислонившись к фургону со скучающим видом.

– Где Марица? – спросил он, оглядываясь на дом, откуда доносились звуки спора.

– Э, она немного задержится, – сказал ему Ядриэль. Джулиана это позабавило. – Пойдем, она встретит нас у дома.

Ядриэль начинал волноваться. Судя по реакции родителей Марицы, впредь им будет чертовски сложно выскальзывать из дома после школы. Его собственный отец и так не одобрял, когда он гулял после заката, но теперь? После того что случилось с Мигелем, у взрослых нет другого выбора, кроме как ввести комендантский час, – тем более что никто до сих пор не знал, что конкретно произошло. Но, по-видимому, это лишь вопрос времени.

Не говоря уже о том, что был конец октября, а это означало, что солнце садилось раньше. В их распоряжении было всего несколько часов.