— Торнавский в тяжелом состоянии?

— Вроде нет. Гипертонический криз миновал. По крайней мере, так сказал Константину доктор.

— И больше ничего? — спросил Морис, пристально глядя на задумчивое лицо Мирославы.

— Костя сказал, что дядя спешно надумал писать завещание.

— Но он же не при смерти?!

— Нет.

— Странно.

— Племяннику тоже показалось, что для написания завещания выбран не лучший момент. Они вдвоем с Ниной пытались уговорить Торнавского не спешить, но он ни в какую.

— А кому выгодно написание завещания?

— В том-то и дело, что в данное время никому…

— А Косте?

— Он и без завещания единственный наследник.

— Возможно, Торнавский еще кому-то что-то хочет завещать?

— Кому?

— Тем, кто обитает в доме…

— Ага, такая срочность из-за кухарки, горничной и садовника. Не смешно!

— Но ведь есть какая-то причина.

— Причиной может быть и прихоть больного, какой-то неосознанный страх, говорят, это бывает при высоком давлении.

— Поговорить с ним, конечно, сейчас нельзя?

— Думаю, нет, — вздохнула Мирослава.

— Что будем делать?

— Пойдем завтракать. Заодно посмотрим на поведение остальных и послушаем, о чем они будут говорить.

Когда они пришли в столовую, все уже были там, кроме Торнавского-старшего и Валевского, который из потенциального тестя вновь стал просто управляющим, то есть обслуживающим персоналом.

Детективы сели на свои места, и Настя тотчас поставила перед ними тарелки с яичницей и сырниками. На столе были овощи, фрукты, тосты, мед, варенье…

Морис, который на завтрак предпочитал овсянку, незаметно для всех поймал Настину руку и проникновенно прошептал:

— Насть, а нельзя на завтра овсяную кашу?

— Для вас можно все! — выпалила девушка и тотчас выскочила из столовой.

Мирослава бросила на Мориса насмешливый взгляд и сосредоточила все внимание на присутствующих в столовой. Лица у взрослых были печальные, только Константин выглядел растерянным. Ну его можно понять. Невеста в полиции, дядя болен. Сын Нины Стив едва ковырялся в тарелке. Зато погруженный в себя Илья ел все подряд, кажется даже не замечая, что он ест.

«Интересно, о чем это он задумался», — промелькнуло в голове Мирославы.

Она подумала, что Илья ей кого-то очень напоминает, но тут заговорила Нина, и Волгина не успела поймать мысль.

— Мне кажется, что Олегу Павловичу нужен отдых.

Все присутствующие устремили взоры на Нину.

— Он сейчас и так отдыхает, — огорченно проговорил Мишустин.

Его жена вздохнула.

— Нет, — возразила Нина, — я имею в виду полноценный отдых. Например, он мог бы поехать в Европу. И вы с ним, Костя.

— Куда же я поеду, — недовольно пробормотал Торнавский-младший. — У меня Саша сидит. — И через секунду добавил: — Ни за что ни про что. — При этом он бросил многозначительный взгляд в сторону детективов.

— Кажется, нам дали понять, что мы зря едим хлеб, — заметила Мирослава тихо, но так, что ее услышали все.

— Костя, нужно набраться терпения, не все так быстро делается, как нам того хочется, — степенно произнес Дмитрий Егорович.

Людмила Евгеньевна кивнула, соглашаясь с мужем.

— Да я не имел в виду ничего такого, — стал защищаться Костя.

Со стороны казалось, будто Морис Миндаугас смотрит только на еду… Но это было иллюзией, из-под длинных светлых ресниц он внимательно рассматривал всех присутствующих за столом и думал о том, что, как ни крути, мотив избавиться от Марианны был только у Константина Торнавского и у отсутствующей здесь Саши. Нет, еще у Лунина, но тому было бы крайне сложно проникнуть в поместье.

Разговор за столом сошел на нет, и завтракающие лишь время от времени обменивались вялыми репликами по поводу блюд и погоды.

— О чем это ты шептался с горничной? — спросила Мирослава Мориса, когда они вышли в сад.

— Овсянки попросил на завтра.

— И только? — разочарованно протянула она.

— А что, я должен был свиданье ей назначить?

— Почему бы и нет?

Он не понял, шутит она или говорит серьезно, и решил уточнить:

— Вы сами предостерегали меня от связи с горничными.

— Было такое дело, — согласилась она. — Но именно обслуживающий персонал, как правило, больше других знает о том, что происходит в доме.

— Я что же, должен обольстить девушку, чтобы получить сведения?

— Как Джеймс Бонд…

— Вы издеваетесь? — рассердился Морис. — Я вам не «Агент 007»!

— Ладно, не злись, — сказала Мирослава примиряюще. — Я же не прошу тебя ложиться с ней в постель.

— И на том спасибо!

— Но ты мог бы просто поговорить с этой девушкой…

Миндаугас ничего не ответил.

День они провели порознь. Где была Мирослава, Морис не знал, сам же он до вечера находился в доме. Сначала показательно слонялся со скучающим видом. Потом к нему подошел Дмитрий Мишустин и спросил, играет ли он в шахматы. Миндаугас машинально кивнул, и обрадованный партнер Торнавского-старшего тотчас потащил его в библиотеку.

— Идемте, там тихо, уютно, и никто нам не помешает.

Морис решил не сопротивляться. Мишустин оказался довольно хорошим игроком и любознательным человеком. Он буквально засыпал Мориса вопросами: где родился, учился, чем занимался, кто родители, как попал в Россию и почему здесь остался. На все вопросы Морис ответил честно, лишь о причине своего затянувшегося пребывания в России предпочел умолчать.

Из этого Дмитрий Егорович сделал свои выводы, которые тут же озвучил:

— Вы правы, молодой человек, деньги лучше делать в нашей стране.

Морис сомневался в большом финансовом успехе своей детективной работы, но спорить с Мишустиным не стал. Вместо этого спросил:

— А вы давно знакомы с Олегом Павловичем?

Мишустин, задумавшись над очередным ходом, кивнул и рассеянно ответил:

— Восемнадцать лет вместе работаем.

— И как работаете, успешно?

— Весьма.

— И Олег Павлович не был удивлен и огорчен, когда брат продал вам свою часть семейного бизнеса, не посоветовавшись с ним?

Мишустин поднял голову и внимательно посмотрел на Миндаугаса.

— А почему вы, собственно, этим интересуетесь?

Потом хлопнул себя по лбу.