Удивительно, но на лице Луизы не было и тени раздражения. Она со своим обычным спокойствием разглядывала корешки книг тетиной библиотеки, а завидев Джулию, спросила:

– Надеюсь, тебе понравилась поездка по магазинам? – И, не дожидаясь ответа, заметила: – Господи, я все эти книги уже прочитала по меньшей мере дважды.

– Прости меня! – выпалила Джулия, бросаясь к сестре. – Эта поездка совсем меня вымотала. Примерка длилась бесконечно долго, я страшно проголодалась и ни о чем другом, кроме еды, не могла думать. Поэтому мне в голову не пришло, что ты отчаянно скучаешь. С тобой обошлись невежливо: наверно, неприятно было сознавать, что мадам Оазо отказалась обслуживать тебя.

– Успокойся, – с улыбкой сказала Луиза, сжав руку сестры. – Я рада, если ты получила удовольствие от самого процесса, и сделаю все возможное, чтобы ты предстала в свете во всей красе. Хотя не уверена, что сумею помочь тебе занять там достойное место, с моим мнением не считаются, даже когда речь заходит об одежде. Наверное, лучше было бы мне остаться дома, с книгами.

– Нет, что ты, я очень рада, что ты поехала с нами! – заверила ее Джулия. – Все то время, что меня рассматривали с головы до ног и вертели, как куклу, я чувствовала себя цирковой лошадью, которой отдают команды на непонятном языке.

– Тебе нужно поработать над своим французским, – заметила Луиза. – Симона говорила о твоей живости и резвости и в подтверждение своих слов указывала на то, что ты от нетерпения ерзаешь на месте.

Джулия изумленно уставилась на сестру.

– Ерзаю? И именно это впечатлило прославленную мадам Оазо?

– Представь себе – да, но не только: еще и то, что ты очень хороша собой, – улыбнулась Луиза, ласково ущипнув Джулию за нос. – Модистка считает, что тебе не хватает лоска, но Симона убедила ее, что в этом есть определенный шарм и что модная одежда подчеркнет твою индивидуальность и заставит общество обратить на тебя внимание.

– Я, может, действительно не лишена обаяния и даже шарма, но мне совсем не хочется, чтобы обо мне все говорили! Я не желаю становиться притчей во языцех! – запротестовала Джулия. – А мечтаю лишь об одном – встретить того, кто меня полюбит.

И этот человек из ее мечты уже обрел конкретные черты… Джулия вдруг почувствовала себя настоящей мерзавкой, и в этом был виноват вовсе не Лондон с его пороками.

– Вот и отлично! – беспечно заявила Луиза, не замечая внезапного смущения Джулии. – И помогут тебе в этом платья от мадам Оазо. У нее талант делать женщин еще более привлекательными.

– Ну что ж, я воспользуюсь ее талантом, если у нас, конечно, хватит денег на оплату ее услуг. Здесь все ужасно дорого. Я едва не закричала от ужаса, когда увидела, сколько стоят шелковые чулки.

– Надо было закричать. Владелец магазина наверняка расценил бы это как комплимент.

– Если говорить серьезно, – попыталась вернуть разговор в прежнее русло Джулия, – то я признательна тебе за то, что поехала с нами сегодня. Я чувствовала бы себя намного хуже, сопровождай меня только тетушка и ее горничная. Две энергичные француженки просто свели бы меня с ума.

– Значит, я действую на тебя как успокоительное средство? – пошутила Луиза. – Так что же, по-твоему, помогло нам пройти сегодня нелегкое испытание? Выбери один из трех вариантов: «Je ne sais quoi»[2], «Joie de vivre»[3], «Eau de vie»[4].

– Хоть мой французский и не особенно хорош, но я прекрасно знаю, что последнее выражение означает «бренди», – едва сдерживая смех, сказала Джулия. – Вообще-то после столь сурового испытания нам не помешало бы выпить по глоточку.

Луиза засмеялась, и Джулия поняла, что ведет себя с сестрой правильно. Она всегда умело сглаживала назревающие конфликты, но вот с конфликтом, который зрел в ее душе, справиться до сих пор не могла.

Шагая по Бонд-стрит, виконт Мэтисон раздумывал, где можно купить рождественский подарок для невесты. Пусть и с опозданием, но Джеймс все же хотел подарить что-нибудь Луизе. Так, во всяком случае, полагалось ему по статусу. Правда, что дарить и с какими словами, он не знал, поскольку никогда прежде не имел подобного опыта, да и среди его друзей женихов не было. Когда в конце прошлого светского сезона Джеймс сообщил приятелям о своей помолвке с Луизой Оливер, его давний друг Хавьер едва не поперхнулся бренди и заявил, едва оправившись от шока:

– Ты совершаешь ошибку. Я и не знал, что ты такой идиот, Мэтисон.

Джеймсу, естественно, не понравились слова друга, и он потребовал, чтобы тот объяснился. Лорд Хавьер, добрый малый, был порой несдержан на язык. Поняв, что перегнул палку и виконт не на шутку рассердился, он пошел на попятный, заявил, что пошутил и что Луиза Оливер, без сомнения, отличный выбор. Хавьер даже выдавил поздравления, что было само по себе удивительно. Приятель Джеймса славился непреклонностью, и такую уступчивость можно было сравнить с неожиданной щедростью завзятого скряги.

Одним словом, друзья не могли посоветовать, как вести себя с невестой, в особенности с такой, как Луиза, девушкой скромной и застенчивой. Отца не было рядом, а к матери даже не стоило обращаться по этому поводу. Леди Мэтисон была чуть приветливее с Луизой за рождественским ужином, однако все равно чувствовалось, что достойной парой для своего сына по-прежнему ее не считает. Возможно, Джеймсу следовало обратиться за советом к Глории – сестра очень радушно встретила Луизу, – но что-то его останавливало. В глубине души он считал, что негоже взрослому мужчине, главе большого семейства, обращаться за советами к сестре.

Вот так и вышло, что Джеймс оказался посреди торговой улицы Лондона совершенно один и, стоя у витрины ювелирного магазина, разглядывал выставленные там украшения и гадал, какое могло бы понравиться Луизе. Он так и не сделал ей подарок к Рождеству, но в свое оправдание мог сказать, что не предполагал встретиться с ней в эти праздники. Кроме того, в его семье праздникам не придавалось особого значения и считалось, что рождественские подарки полагалось дарить только детям.

Луиза в свою очередь тоже ничего ему не подарила, но интуиция, да и простая логика подсказывали Джеймсу, что дарить подарки должен все-таки мужчина, то есть в данном случае он, виконт Мэтисон.

Подарки помогли бы Луизе как-то пережить сезон рождественских праздников, когда она, судя по всему, чувствовала себя скованно и неловко. Джеймс видел, что невеста всеми силами старается отодвинуть дату свадьбы: по-видимому, ее пугали те изменения, которые неизбежно привнесет в ее жизнь брак, – но если удастся доказать, что этих изменений не стоит опасаться, то Луиза, возможно, и пойдет на сближение. У виконтессы Мэтисон не будет недостатка ни в чем, и многие женщины клюнули бы на богатство и роскошь, но Луиза явно не из их числа.