Он никаких сказок не заслуживал, но ждал оттого не меньше. Чтобы одинокие ночи согрелись от ее тепла, а сны были напоены не шепотом обвинений, а тихим и ровным дыханием успокоенной в его объятьях женщины. Уставшей от нежности. Все еще робеющей, но при этом бесконечно доверяющей ему.

Возникшая перед глазами картинка стала настолько отчетливой, что он едва удержался, чтобы прямо сейчас не отправиться к ней. Наверняка сделал бы это, если бы не опасался, что может спугнуть ту хрупкую красоту, что воцарилась между ними. Арина хочет пока сохранить свою тайну – что ж, спешить на самом деле некуда. Он подождет, позволяя чувствам в ее сердце прорасти так глубоко, чтобы уже ничто не могло впоследствии на них повлиять. Но прежде … прежде предупредит, что принц на самом деле совсем не на белом коне. Пеший, еще и хромой. Надеялся, что птичку это не испугает, иначе… Тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Не будет никакого «иначе»: она не меньше его надеется на чудо.

Значок в чате снова оповестил о возвращении пользователя в сеть, и пальцы коснулись клавиатуры, печатая одну из множества фраз, переполняющих сознание.

– Ми-ла-я… Ты обеспечила мне бессонницу. Я напьюсь вкуснейшего кофе и буду скучать о тебе.

***

Лишь твердая уверенность, что он не мог ничего заподозрить, позволила Арине подобраться к ноутбуку. Впору было смеяться над собой: она подкралась, как мышка, словно кто-то невидимый мог подсмотреть за ней со стороны и уличить в том, что так тщательно пыталась скрыть.

Не жалела ни мгновенья о сделанном подарке, а встречи боялась, хотя и под «встречей»-то подразумевалось именно это неосязаемое общение. О том, чтобы пересечься в реальности, раскрывая свою тайну, Арина и помыслить не могла.

Слова на экране путались, никак не оформляясь в связные фразы, то и дело выскакивали ошибки, и она без конца разрывала соединение. А вдруг ему не понравилось? А если рассердился или, что намного хуже, посмеялся над ее выходкой? Или счел навязчивой? Или ему попросту все равно? Или…

Их было множество, этих «или». Того, что мешало расслабиться и просто отдаться во власть очередного волшебного вечера, погрузиться в виртуальное тепло, ставшее куда более реальным, чем все, что приходилось переживать прежде. Но и не ждать она не могла. А когда увидела присланную ей строчку, показалось, будто руки, только что напечатавшие это, тронули не клавиатуру где-то далеко, а невесомой лаской скользнули по щеке.

Арина прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Как бы хотелось, чтобы эти слова прозвучали вслух, только не смешно ли в ее возрасте верить в сказки? Разве может кто-то лишиться сна из-за такой, как она? Стало больно и горько, а в памяти ожили воспоминания об опустошающих ночах, о серых, равнодушных тенях, плясавших на стенах в такт рычащему дыханию мужа, его хриплым стонам и неловким движениям, не вызывающим в теле никакого отклика. Разве кто-то виноват в том, что не сбылось? Кроме нее самой? Ведь муж никогда ничего не обещал. Да, в начале их отношений, пока кипела страсть и юная влюбленная девочка казалась привлекательной и удобной, все было хорошо. Она уверяла себя, что ее чувств хватит на двоих. В теории так легко было любить воспетой в мудрых книгах безусловной любовью, а жизнь оказалась совсем иной. Когда-то вожделенная реальность все чаще оставляла пустоту в душе, а глаза за ночь не успевали просохнуть от слез. А те, что она так и не выплакала, застряли внутри вязкой, пронзительной обидой, не столько на мужа, сколько на собственную глупость, на дурацкий юношеский максимализм, не позволивший увидеть истину еще до того, как были допущены все ошибки.

Теперь оставалось только кусать локти, и, каким бы банальным не казалось это выражение, другого Арина подобрать не могла. Именно так: расплачиваться одиночеством за неверный выбор в глобальных вопросах, вполне обоснованными страхами и твердой уверенностью, что для нее ничего хорошего в жизни не уготовано, раз не смогла ни понять, ни оценить то «сокровище», что имела в руках.

А сейчас ее называют милой… ОН называет. Как бы удержаться от того, чтобы не утонуть в нежности, которой буквально пропитаны краткие слова? Глупая! Ведь так хочет поверить опять. Признаться. Забыться на сильном плече и уснуть в его объятьях, хотя бы раз ощущая себя нужной не как безликое тело, а как живой человек, на чьи желания и чувства можно обратить внимание. Только мужчина, о котором в последнее время грезилось все чаще, вряд ли всерьез способен заинтересоваться ею. А значит, сказка будет такой лишь до тех пор, пока хранится тайна. Поэтому пусть подольше все остается, как есть. Ей слишком дороги эти мгновенья, чтобы потерять их лишь потому, что захотелось большего.

– Я совсем не хотела лишить тебя сна.

Только немного взбодрить с утра. Подарить улыбку от того, что кофе больше не убегает. Может быть, побудить подумать о ней, вернее, о незнакомке, которая представляется совсем иной. Она даже этому будет рада, почувствовав ниспосланное сердцем тепло.

– Спасибо, птичка. Мне так давно никто не дарил подарков.

Арина улыбнулась. Разве такое возможно? Даже если таинственный автор – совсем не тот, о ком она думает, любой из мужчин агентства роскошен настолько, что наверняка имеет и множество друзей и тех, кто желает его осчастливить, дарами в том числе.

– Совсем недавно был Новый год. Ты уже забыл о полученных подарках?

Смайлик на экране развел руками.

– Подарок был всего один, от родителей. И это совсем другое.

А как же любимая женщина? Или не любимая, но просто близкая? Ее ведь не может не быть. Пусть не жена, но та, кто занимает место в его сердце. Глупо ведь считать, что оно свободно. Значит, и подарков должно было быть больше…

Он словно почувствовал ее замешательство.

– Я ощущаю себя маленьким мальчиком, которому в ладони опустилась яркая звездочка, всегда казавшаяся далекой и недосягаемой. Ничему не радовался так уже очень давно.

– Ты настолько хотел кофеварку?

– Я хотел, чтобы кто-то услышал мое сердце. И, похоже, тебе это удалось.

Собственное отозвалось на его слова участившимися ударами, испариной на висках и странным волнением, многократно превосходящим то, что она испытывала рядом с мужем даже в самом начале их отношений.

– Разве у тебя нет… больше никого?

Следовало добавить «кроме родителей», но Арина не осмелилась. Слишком вызывающе прозвучал бы подобный вопрос, будто она вмешивается туда, куда никто не звал.

– У меня есть ты. Во всяком случае, я на это надеюсь. Так ведь, птичка?

Хотела бы быть. Но разве такое может случиться в ЕЕ жизни?

– А кто-то еще? Настоящий?

Как только осмелилась? Пальцы словно действовали отдельно от разума, печатая вопрос, на который у нее не было права.

– Ты вполне настоящая. Только пока вдали от меня.

Пока? Он ведь не собирается с ней встречаться? И зачем?