Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Начинай топить баню. Будем ждать гостя. Сегодня или завтра должен быть… я так думаю. Не перетапливай, париться будет некогда, а вот вода горячая нужна да побольше. Ты помнишь, о чем я тебя просила?
- Слушаться и помогать? Так вы не о своем лечении?
- Верно - слушаться и помогать. Топи баньку, детка, ты умеешь.
Пока я занималась растопкой и добавляла воду в котел, она возилась с чем-то на кухоньке. Закончив со своей работой, я подошла и тихонько уселась рядом, наблюдая, а она объяснила, не переставая размешивать грязно-зеленую субстанцию:
- Народная аптека. Заживляющая мазь для рук на подорожнике.
- А жир из чего?
- Медвежий. Ромка и привез по моей просьбе.
- А где это медведи своим жиром делятся?
- Чего не знаю, того не знаю. Но работает парень на крайнем севере. Там строят военные городки на вечной мерзлоте, а он сварщик высочайшей пробы. Рассказывал, что и под водой может варить, и на высокогорье, где воздух разреженный, и в морозы больше пятидесяти. Молодой, а мастер какой… Ты звонила ему?
Я покачала головой – совсем забыла. Она кивнула.
- Это будет мазь для нашего гостя. Прошлый раз забыл забрать, - утерла она рукавом глаза. Просто устали и слезятся, или - слезы? На всякий случай, поспешила успокоить ее:
- Не переживайте, я вам напомню, а вы проследите, чтобы в этот раз он не забыл. А кто он такой?
- Мужик, - пожала она плечами и отвернулась. Ну, все ясно – с расспросами лучше не соваться.
Близился вечер и все сильнее нервничала моя хозяйка. Переоделась в юбку и выпущенную поверх нее застиранную кофту... я наблюдала и молчала. А она суетилась, что-то убирала с глаз, что-то переносила и переставляла. Вначале просто поглядывала на меня, потом полезла в сундук, который стоял в самом углу комнаты. Крышка поднялась, и вдруг на меня пахнуло чем-то знакомым – я пошла на этот запах, как зомби. Нафтали-ин! У бабушки тоже был сундук, но раза в два больше этого – вишневого цвета и мне по пояс, и оттуда пахло так же. Сейчас я знала, что нафталин вреден, как и строительный асбест, о чем раньше даже не подозревали. Но детские еще воспоминания, но настроение же!
А сколько всего было в том бабушкином сундуке! Дедов овчинный полушубок и зимняя шапка, бабушкины шали и небольшие светлые шерстяные платочки «на смерть», праздничная атласная скатерть и новые полотенца, старинные белые пододеяльники с дыркой посередине и еще куча всякого добра.
Из своего сундука Мария Львовна достала женскую сорочку и огромную цветастую шаль. Сорочка представляла собой прямой белый мешок с двумя вытачками, без дна и длиной мне по колено, на простых лямках. И ожидаемо благоухала нафталином.
- Вот. Это тебе. Вывесь на двор, пускай проветривается.
- Мария Львовна…?!
Возмущенно заглянула ей в глаза и умолкла – снова этот загнанный и беззащитный взгляд. Н-ну… и опять ожидаемо вспомнились ведьмы. Наверное, по аналогии с предполагаемыми в связи с их существованием непонятностями и странностями. А тут - куда уж больше-то?
После того, как я очередной раз вернулась, проверив, как топится баня, в доме уже запахло едой – жареным луком, гречневой кашей, а потом и свиной тушенкой. Содержимое стеклянной банки с портретом хрюшки на этикетке баба Маня щедрой рукой целиком вывернула в кастрюльку с кашей – ужин был готов.
- Давно тушенку не ела, - с удовольствием принюхивалась я.
- Ну так! Вот сегодня и поедим, - широким жестом выставила она на стол бутылку «Столичной», - День рождения у меня нынче.
- Путаетесь в показаниях, Мария Львовна, - озадаченно пробормотала я, - внуку вы говорили, что вам что-то там с половинкой, если я не ошибаюсь. Нет, точно не ошибаюсь – так он и сказал.
- Значит, выпьем за половинку. Для меня, может, каждый прошлый месяц уже… знатная дата, - отрезала она.
- Вы должны понимать, что я за наших, а не за буржуинских. Может, перестанем уже темнить и честно поделимся сведениями? – попыталась я вразумить ее.
- Молодец… опять же. Наливай по первой! – разудало взмахнула она рукой.
Ирка советовала водку не пить, но сейчас был не тот случай и повод совсем другой. И я мысленно махнула рукой - может, и не лишним будет. Потому что в воздухе буквально витало непонятное напряжение. Сама атмосфера в доме странным образом накалялась с каждым словом и действием лихой и отчаянной сегодня бабы Мани. Я вскрыла крышечку из фольги и налила нам с ней водки, потом решительно подняла стопочку и потянулась чокаться:
- За все лучшее!
- Будем живы! – откликнулась она.
Мы дружно опрокинули в себя алкоголь, и я уставилась на нее в ожидании – что дальше по плану? И вслед за ней насторожено повернулась к окну. Точно так же, как и она, внимательно прислушиваясь к тому, что делалось за пределами дома.
- Что там?
- Тихо вроде пока, - ответила она со странной интонацией, будто успокаивая меня: - Давай закусим, сегодня может еще и выспимся.
- Может, - покладисто согласилась я, - давайте тогда закусим.
Мы закусили. Каша получилась бесподобно вкусной, и я взяла себе на заметку производителя тушенки. Салат из редиски, кусочек черного хлеба, которым я вымакала то, что осталось от салата… напряжение от непонятного ожидания понемногу отпускало.
- Может, тогда в баню сходим, зря топили, что… - начала я и замерла с открытым ртом.
Рядом с домом рявкнуло, окна звякнули! Взревело сильнее, рев переместился от одного окна к другому, огибая угол дома. Дрожь, что передавалась полу и лязг, сопровождающий этот рев, внезапно стихли, а за ними и непонятное пыхтенье тоже. Электричество погасло еще в процессе всего этого. Я отвела слепой взгляд от окна, попыталась разглядеть в резко наступившей темноте хозяйку:
- Трактор?
- Танк, - глухо прошептала она и завозилась, зажигая свечу. Нервно махнула мне рукой: - Ты, значит… не дергайся и не бойся ничего, будто все понарошку. Скройся к себе и не показывайся пока. Счас рубаху припру - переоденешься, больше нет ничего на тебя, шалью прикроешься. Да! Телевизор захвати туда с собой – забыла я, но он легкий.
- Зачем вы вообще его держите? Не смотрели ни разу, - нечаянно пыталась я отсрочить что-то… такое, хватаясь за остатки связи с привычной реальностью.
- А что там смотреть? Как ни глянешь – то горит что, то топит, то кого-то убили. Не болтай, а тащи.
- Он, как радиола старая смотрится под салфеткой – пускай себе стоит, - бормотала я будто в состоянии провидческого транса. Хотя так-то подумать… ну танк, и танк себе. Вертолет уже был и летал, на этот раз танк принесло и что тут такого? А сердце колотилось и замирало в непонятном ожидании. Загадочное поведение бабы Мани целый божий день, как говорила моя бабушка, готовило меня к чему-то, по меньшей мере, не обыденному. Да я все эти дни здесь ждала чего-то такого, и уже, казалось, готова была ко всему - и видеть, и слышать, и знать! Послушно скользнула в свою комнатку, как она велела и притихла там с колотящимся сердцем…