— Хорошо. Тогда помоги, подержи рюкзак.

Второй парень стянул лямки и передал поклажу первому. Затем расстегнул ремни и достал из мешка объемный футляр, из коего в свою очередь извлек конструкцию больше напоминающую тяжелые очки с множеством выдвижных линз разного размера и цвета. Порылся и вооружился парой тонких прутов из серого сплава с затейливыми насечками.

— Зачем ты таскаешь тяжести? Ведь можешь сделать инъекцию и работать напрямую. Разве не удобнее?

— Могу. И сподручнее. Но ты упускаешь две вещи.

— Какие?

— Часовню помнишь в поселении?

— Кажется, да, проходили мимо.

— Вот. Там находится следящий артефакт. Любого, кто источает дыхание Изнанки выше определенного уровня, засекут и потащат на серьезный разговор. Я же не смогу восстановить татуировки самостоятельно, обойти зону действия машины тоже нереально.

— М-да, проблема. С инквизицией общаться не хочется. А вторая причина?

— Чисто теоретически здесь может быть Тьма. Мелкие эманации, частички, прилипшие к артефактам. Недостаточно, чтобы начать заражать рудник. Но хватит, чтобы почуять меня без оков и попытаться захватить. Правда хочешь, чтобы я превратился в чудовище и сожрал твой мозг?

— Пожалуй, пас. Понял-понял, инструменты надежнее.

— Вот и замечательно. А теперь не мешай.

Младший парень отстегнул и снял верхнюю часть маски, сверкнув на свету светлой почти желтой шевелюрой, надел очки и опять всмотрелся в проем. Через секунду поменял линзу на одном глазу, потом на другом. То приседал, то поднимался, ходил вокруг провала и порой делал странные жесты стилусами, будто ловил невидимую паутину или волоски.

— Эб, ну что там?

— Не мешай, просил же. Работаю.

— Держи меня в курсе.

— Э-э, ладно. Как и думал, не Электрический капкан, а кое-что серьезней. И коварней… Кровная кислота.

— Что за дрянь?

— Сложная Печать, на грани малефицизма и лекарства. Ты ведь помнишь, из чего состоит кровь?..

— Ну, э-э… из эритроцитов, тромбоцитов, лейкоцитов.

— Верно. Вот на последние Печать и воздействует. Заставляет не защищать организм от заразы, а воспринимать само тело как врага. Ну и влияет на скорость деления этих клеток, многократно ускоряет.

— То есть тело сжирает само себя?..

— А ты не безнадежен. Да, примерно так и происходит. Первыми, как правило, выходят из строя легкие, и человек погибает от удушья. Но иногда везет, и лопаются сосуды в мозгу. Тогда умрешь быстро, от инсульта. Хотя процесс редко останавливается, и через неделю твой труп превращается в рыхлую биомассу.

— Мерзость.

— Ага. И ты почти вступил. Еще б шаг, и Печать активировалась бы.

— Спасибо, что предупредил. Справишься?..

— Я пытаюсь. За прошедшие столетия контур свернулся, и найти узловые точки крайне трудно. Нужно выдернуть основу, тогда схема распадется сама. И дело б пошло быстрее, если б не вякал под руку.

— Ладно-ладно, затыкаюсь.

И вновь установилась тишина, прерываемая лишь влажным плеском, сопением и звуком падающих камней. Светловолосый парень какое-то время бродил вокруг проема, а затем уселся прямо в воду и начал водить стилусом в воздухе, будто дирижировал или рисовал. И старший товарищ иногда краем глаза улавливал росчерки больше похожие на обман зрения, эфемерные, гаснущие. Порой раздавался опасный треск, и в проеме возникали миниатюрные вспышки — прямо в воздухе, без видимых на то причин.

— Уф, вроде готово, — наконец сказал младший, с трудом разгибаясь. Спрятал стержни в карман комбинезона, посмотрел через очки и пару раз сменил линзы, кивнул увереннее. — Да, получилось.

— Не прошло и получаса, — съязвил старший. — Я успел отморозить зад.

— Умный? Так показал бы, как надо! — возмутился светловолосый. — Вообще-то я почитай сдал экзамен на старшего подмастерье в Лиге. А то и на мастера. Очень уж мудреная штука, с защитой и дополнительными контурами стабилизации. Любое неверное движение, и…

— Рвануло бы?

— Не исключено.

— Значит, нам несказанно повезло, что у нас есть ты. Полезли? Или нельзя?

— Полезли, — кивнул младший, потратив какое-то время на осмотр проема через свое монструозное приспособление. — Вроде бы чисто. Дай фонарь.

Пучок света скользнул по обломкам и проник внутрь рукотворной камеры, озарил каменный мешок длиной в пять шагов и шириной в четыре, высотой с человеческий рост. Стены в трещинах и следах кирки, на полу та же черная вода и жидкая грязь. Единственное, что представляло интерес — ящик из-под инструментов, стоящий на валуне у дальней стены. По-видимому, из бронзы или меди, за долгие годы успел покрыться патиной. И водорослями оброс знатно. Крышка откинута, кусок ржавчины бывший когда-то навесным замком валялся рядом.

Парни вскарабкались на баррикаду из камней, и какое-то время смотрели на контейнер. А потом, будто сговорившись, переглянулись и кивнули друг другу, забрались внутрь и осторожно прошли к сундуку.

— На вид какой-то хлам, — пробормотал старший, рассматривая несколько колец, какие-то медальоны на цепочках и парочку массивных кастетов из потемневшего от времени металла валяющихся в воде на дне сундука. Руки тянуть не стал, оглянулся на младшего. — Что мы можем взять?

— Сейчас выясним, — ответил тот, вновь возясь с окулярами. Достал стилус и нарисовал в воздухе замысловатую фигуру. Жестом попросил рюкзак, и принялся извлекать оттуда металлические трубки и пластины, посредством винтов собрал портативный штатив. Затем вытащил устройство с кучей линз и отражателей, переключателей, шкал и циферблатов. Закрепил на станине, повозился с настройками и щелкнул тумблером на корпусе.

Тончайший красный луч вонзился в воду на дне ящика, подкрасил багровым. Младший подкрутил винты, переместив пучок на один из кастетов. И тот покрылся разноцветной пленкой, в воздухе возникло свечение, замелькали какие-то фигуры, символы.

Прошло четверть часа, прежде чем светловолосый порылся в объемном справочнике, кивнул сам себе и сдвинул пучок света на второй кастет. И столько же, пока дошла очередь до медальона. Старший терпеливо молчал, ожидая окончания работы. Пару раз отодвигал противогаз и пил из фляги, зябко ежился, фыркал, переминался с ноги на ногу. А младший сосредоточенно работал: светил прибором, смотрел через очки и иногда рисовал прямо в свечении какие-то символы, отчего возникали блеклые вспышки.

— Вот эта штука вроде стабильна. И эта тоже, — пробормотал младший. — Контуры относительно простые, потому сохранились. Боевые, но без сюрпризов, руку не оттяпает. А вот в кольце пошел процесс распада. Изначально предназначалась для создания иллюзии молодости и красоты владельца, но сейчас будет обгрызать кожу и превращать кости в песок. Медальон тоже мертвый, схема в дисбалансе.