Елена поймала его за руку, когда он от нее отвернулся.

– Конечно, я в полной безопасности – согласилась она. –Благодаря тебе.

– Да, – опять кивнул Стефан, однако его зеленые глаза ничегоне выражали.

Тусклые, они словно смотрели на Елену из-за незримого щита.

– Позвони мне завтра, – Елена сжала его руку, пытаясьвложить все свои чувства в любящий взгляд.

Она от всей души желала, чтобы Стефан ее понял.

Стефан без всякого выражения опустил взгляд на их руки,затем снова поднял его на Елену. И наконец, удостоил ее слабого рукопожатия.

– Хорошо, Елена, – прошептал юноша, глядя Елене прямо вглаза.

И направился к двери.

Елена перевела дух и повернулась к остальным. Тетя Джудитпо-прежнему пребывала в замешательстве и разглядывала порванное платье Еленыпод бархатным плащом.

– Елена, – начала она, – так что же все-таки случилось? – Иглаза тети Джудит обратились к двери, в которую только что вышел Стефан.

Сдавленный смех вырвался из горла Елены, однако она быстросправилась с ним.

– Нет, это не Стефан, – объяснила Елена. – Наоборот, Стефанменя спас. – Она опустила глаза, а затем подняла их на полицейского офицера заспиной у тети Джудит. – Это Тайлер. Тайлер Смоллвуд…

Нет, она не была реинкарнацией Катрины. Направляя машинуобратно к пансионату в лавандовой предрассветной тиши, Стефан напряженно обэтом думал.

Собственно, он так ей и сказал, но только теперь Стефанустало ясно, как долго он к этому выводу шел. Неделями ощущая каждый вздохЕлены, он скрупулезно констатировал каждое различие.

Волосы ее были чуть светлее, чем у Катрины, а брови иресницы, наоборот, темнее. У Катрины они были почти серебристыми. Ростом Еленабыла заметно выше Катрины. Она также двигалась с большей непринужденностью –девочки этого века куда лучше владели своим телом.

Даже глаза Елены, те самые глаза, что так поразили Стефана всамый первый день, оказались на самом деле несколько другими. Глаза Катриныобычно бывали либо расширены от детского удивления, либо опущены долу, какподобало добропорядочной девушке пятнадцатого столетия. Но глаза Елены смеловстречали любой взгляд, смотрели прямо и бестрепетно. А порой они, что было бысовершенно неслыханно для Катрины, сужались от вызова или решимости.

По грации, красоте и чистой притягательности эти две девушкибыли схожи. Но там, где Катрина казалась белым и пушистым котенком, Еленапредставала белоснежной тигрицей.

Проезжая кленовую рощу, Стефан сжимался от воспоминания,которое внезапно возникло у него в голове. Сознательно он не стал бы об этомдумать, нипочем не позволил бы себе… но образы уже разворачивались перед ним.Ему казалось, словно перед его глазами раскрылся красочный журнал, и Стефану неоставалось ничего другого, кроме как беспомощно смотреть картинки,складывающиеся в сюжет из его прошлого.

В тот день Катрина была в белом платье, сквозь прорези нарукавах которого выглядывала тонкая полотняная сорочка. На шее Катрины сверкалозолотое ожерелье с жемчугами, а в ушах – крошечные жемчужные сережки.

Девушка была в необычайном восторге от этого нового платья,которое специально для нее заказал ее отец.

Вертясь перед Стефаном, Катрина приподнимала длинную полуплатья, показывая юноше нижнюю юбку желтой парчи.

– Вот видишь, там даже вышиты мои инициалы. Это папапостарался. Ах, майн либер папа… – Тут Катрина умолкла и перестала кружиться,медленно опуская изящные руки. – Но что случилось, Стефан? Ты даже неулыбнешься.

А он и не пытался. Вид Катрины, подобной какому-то эфирномусозданию в этом золотисто-белом наряде, причинял ему невыносимую физическуюболь. Стефан даже не мог себе представить, как он станет жить дальше, еслипотеряет ее.

Пальцы юноши судорожно сомкнулись на прохладной рукоятимеча.

– Помилуй, Катрина, как я могу улыбаться, как я могу бытьсчастлив, когда…

– Когда что?

– Когда я вижу, как ты смотришь на Дамона. – Итак, словобыло сказано. Стефан мучительно продолжил: – Пока он не вернулся домой, мы стобой каждый день были вместе. Наши отцы были этому рады и даже поговаривали обрачных планах. Но теперь дни стали короче, лето почти прошло – и ты проводишьс Дамоном столько же времени, сколько со мной. Отец разрешает ему здесьоставаться только потому, что ты об этом просишь. Но почему ты об этом просишь,Катрина? Я думал, ты неравнодушна ко мне.

В ее голубых глазах читалось смятение:

– Я очень к тебе неравнодушна, Стефан! Знал бы ты, как!

– Тогда зачем ходатайствовать за Дамона перед моим отцом?Если бы не ты, он бы давно выбросил Дамона на улицу…

– И это, вне всякого сомнения, очень порадовало бы тебя,младший братец. – Голос от двери звучал ровно и надменно, но, когда Стефанобернулся, он увидел, что глаза Дамона буквально пламенеют гневом.

– Ах, нет, это неправда, – с чувством промолвила Катрина. –Стефан не желает тебе зла.

Губы Дамона изогнулись в самодовольной ухмылке, и он искосабросил взгляд на Стефана, подходя к Катрине.

– Очень может быть, что желает, – сказал он девушке, и егоголос слегка смягчился. – Но мой брат прав, по меньшей мере, в одном. Днистановятся короче, и скоро твой отец покинет Флоренцию. И заберет тебя с собой– если только у тебя не найдется веской причины остаться.

«Если только у тебя не будет мужа, чтобы остаться с ним».

Эти слова не были произнесены, но все явственно их услышали.Барон слишком любил свою дочь, чтобы выдавать ее замуж против воли. В конечномсчете, это должно было стать решением Катрины. Выбором Катрины.

Теперь, когда животрепещущая тема была оглашена, Стефан несмог смолчать.

– Катрина знает, что она в любом случае должна будет скоропокинуть своего отца… – начал он, выставляя напоказ свое тайное знание, но братего перебил.

– Ну да, прежде чем старик начнет кое о чем догадываться, –небрежно бросил Дамон. – Даже самые любящие отцы порой не на шуткузадумываются, когда их дочери выходят из дома только по ночам.

Гнев и боль захлестнули Стефана. Значит, такова была правда– Дамон все знал. Итак, Катрина поделилась секретом с его братом.