Далее я коротко сообщила то, что мне удалось узнать. Сергеевчто-то невнятно пробормотал, и я с ним простилась. То, что Коля быстро ожил иполез в окно со жгучим желанием встретиться с дружком, наводило на кое-какиемысли. К примеру, Шестаков мог все-таки рассказать, зачем пожаловал в нашгород. Шеля бросился к дружку предупредить, что в его жизни появилась я изаинтересовалась Кислицыным. Хотя возможен и другой вариант: парень простохотел погреть на этом деле руки, мол, предупредил и заслужил награду. Еслиучесть, в каком он состоянии, второе даже вероятнее. В любом случаевырисовывалось нечто любопытное. Шестаков приезжает сюда по некоему делу, вкотором фигурирует киллер. Очень возможно, что Кислицын к этому делу тоже имеетотношение, прямое или косвенное. Шестаков навещает бывшего дружка, и в результатеобоюдной глупости они попадают в переделку. Шелю спасают ноги, а Шестаковоказывается в больнице и начинает бредить. Кому-то становится известносодержание бреда, и от парня спешат избавиться, при этом задействовав все тогоже Кислицына. Возле палаты дежурит знакомый Кислицыну милиционер, так чтоотвлечь его и освободить дорогу убийце, дело двух минут. Пока вроде бы складно.Двигаем дальше. По словам Алексея, Шохин, чьим доверенным лицом являетсяКислицын, серьезным человеком не был, следовательно, если киллер не бред, Шохинв этой истории лишь винтик. Значит, берем выше. Выше нас, по словам того жеАлексея, некто Валя. Зачем же понадобился киллер? Например, он желает разрешитьнекую проблему. И пусть себе. Но Валя обязан согласовывать свои действия с ТТ,как народная молва окрестила моего сердечного друга Тимура Тагаева, и тогдавыходит, что киллер понадобился ТТ. Если Шестакова застрелили, не дождавшись,когда он умрет сам, киллер человек серьезный и его берегут, а, следовательно,цель у него тоже чрезвычайно серьезная. Кто? Вот тут мне вновь сделалось не посебе, потому что в сочетании с беспокойством Ларионова и Дедовым «разберись»все выстраивалось в некую схему. Однако в кровожадность Тимура мне упорно неверилось. Он вовсе не обязан знать, что вытворяют его подопечные, и уж темболее не обязан участвовать в их делишках. Если бы я могла задать Тимурувопросы, а он на них ответить, многое бы прояснилось. Но об этом и мечтать неприходится.

Я направилась к своему дому, наблюдая в окно за стайкамимолодежи, возбужденными и вроде бы даже счастливыми в этот теплый субботнийвечер. «Вот именно вечер», — взглянув на часы, вздохнула я. Сворачивая кдому, я надеялась увидеть свет в гостиной. Но окна были темными. Машины Тимурав гараже нет, как нет в квартире его самого и Сашки. Я прошла на кухню,вспомнила, что весь день ничего не ела, и разогрела ужин в микроволновке,поглядывая на телефон.

Сняла трубку и набрала номер. На этот раз Тимур ответил.Голос его звучал ровно, ни намека на недовольство.

— Ты где? — спросила я.

— На даче.

— Я несколько раз звонила.

— Да, я видел. Мы только что вернулись, катались наяхте. Мобильный забыл на причале.

— Как прогулка?

— Отлично. У тебя как дела?

— Собираюсь ужинать. Мне приехать?

— Думаю, нет смысла. Рано утром я поеду в город, а тылюбишь поспать. Встретимся завтра.

— Как там Сашка?

— Яхта ему не понравилась. Кажется, он на меня здороворазозлился. Целую.

Тимур отключился, а я с тоской посмотрела на телефон,продолжая держать трубку в руке. Потом поужинала и решила лечь спать. Беда втом, что я не только терпеть не могу рано вставать, но и рано ложиться. Уснутьвсе равно не удастся. Однако я все-таки устроилась перед телевизором, прикрывноги пледом, и закрыла глаза. Выдержала минут сорок, затем спустилась в гараж.

До дачи Тимура тридцать километров, я преодолела их врекордные сроки, запрещая себе думать, что скажу ему при встрече. Ничего небуду говорить, сяду рядом, выпью чаю…

Дом был двухэтажный, с открытой верандой. Я подняла голову,веранда была пуста. Я бросила машину возле ворот и вошла в калитку. Дверь в домоткрыта, из гостиной доносился женский голос. Сердце вдруг сжалось, и я замерлана месте, прежде чем сообразила, что работает телевизор.

— Черт, — сказала я, удивляясь самой себе, и вошлав гостиную.

В камине догорали поленья, Тимур с Сашкой играли в шахматы,то есть Сашка сидел в кресле напротив и таращил глаза на шахматную доску. Тимурподпер голову руками, пробормотал:

— Должен тебе сказать, ты очень умный пес.

Умный пес наконец-то обратил на меня внимание и робкотявкнул. Тимур сказал, не поворачивая головы:

— Привет. Все-таки приехала?

— Конечно. Что мне в пустой квартире делать? Сашкавыигрывает?

— В третий раз.

— Он гений.

— Я ему об этом уже говорил.

— Можно мне доиграть партию за эту гениальную собаку?

— Если он не возражает.

Я не очень вежливо подвинула Сашку и устроилась в кресле.Мне было далеко до его гениальности, выиграл Тимур.

— Знаешь, — сказала я, когда мы пили чай, — яуслышала женский голос и здорово испугалась. Подумала, вдруг ты…

— Это самолюбие, — равнодушно заметилТимур. — Ничего общего с любовью не имеет.

— У меня к тебе большая просьба, — сказала я созлостью. — Не отпихивай меня обеими руками.

— У меня такое чувство, что я вцепился в тебя обеимируками, а ты изо всех сил стараешься вырваться.

— Это не так.

— Наверное, мне просто кажется.

— Тимур…

Но он перебил меня:

— Знаешь, в чем твоя беда? Ты хороший человек, Ольга.Ты не любишь делать больно. Другим. Только себе.

Мне очень хотелось подойти к нему, обнять и зареветь. И сказать,что мне действительно очень больно, но не потому, что я желала бы вырваться, апотому, что не умею сказать, как хотела бы остаться. Но я знала, что будусидеть в кресле, допью свой чай, болтая о пустяках.

— Опять какое-нибудь убийство? — спросил Тимур.

— С чего ты взял?

— Ты хмуришь лоб.

— По-твоему, я способна думать только об убийствах?

— Наверное, нет. Это имеет отношение к убийству вбольнице?

— Ты знаешь?

— Слышал, — пожал он плечами. — В концеконцов, мы живем в одном городе. Так я угадал?

— Да.