Эсме в тот самый момент, когда увидела, как он шел к ней в аэропорту, поняла, что она была бесповоротно влюблена в Заида аль-Амина.

Он принял правильное решение. Его жена, его королева, будущая мать его детей была прекрасна и естественно держалась со своим народом. Люди пришли к воротам дворца, чтобы подарить ей цветы. После церемонии, прежде чем они отправятся в медовый месяц, она встанет рядом с ним и поблагодарит свой народ за поддержку, это будет в прямом эфире.

Всего этого могло и не быть. Он должен был раньше устранить Ахмеда Харуни, но нуждался в последних доказательствах того, что начальник полиции занимался подстрекательством к свержению Заида. Он мог так легко потерять Эсмеральду. Когда он думал об этом, у него перехватывало дыхание.

Но это уже не важно. Теперь они были женаты. И Заид не мог дождаться того момента, когда сможет показать ее всему миру. А еще он не мог дождаться, когда останется с ней наедине. Насладится прелестями ее тела. И, возможно, удовлетворит преследовавший его адский голод. Она была его женой. Его спутницей жизни. Они всегда будут друг у друга.

Но почему же тень беспокойства время от времени мелькала у нее на лице?

Он отогнал плохие мысли. Врач заявил, что она здорова, ее беременность протекает нормально. И если чувства, возникшие у него, вырастут во что-то большее… почему бы и нет?

Он решительно оборвал разговор с болтливым министром и вернулся к жене. Взяв ее руки в свои, он запечатлел поцелуй на внешней стороне ее ладони, почувствовав, что она немного напряжена.

- Пришло время сбежать от всех.

Ее глаза расширились.

- Уже?

- Сейчас моя очередь провести время наедине с тобой.

Подготовленная прощальная речь была приятной, но краткой, а их побег - быстрым. Он приказал водителю доставить их к трапу самолета. Пришло время сделать Эсмеральду женой во всех смыслах этого слова.

Они прилетели на Багамы, где перебрались на яхту султана, пришвартованную в Нассау. Эсме устала, хотя и путешествовала в роскошных условиях. В основном из-за того, что приходилось держать эмоции под постоянным контролем.

Они немедленно отплыли, так как следующие две недели предполагали провести на острове.

Нашва и Аиша на этот раз с ними не поехали, и хотя Эсме немного по ним скучала, она радовалась возможности побыть в одиночестве и одеваться без их постоянной помощи.

Она принимала душ, когда дверь в душевую кабину вдруг открылась, и голый и возбужденный Заид вошел внутрь.

- Разве это нормально, что я ревную струи воды из-за того, что они ласкают твое тело? - хрипло спросил он, поцеловав ее в плечо.

Дернувшись назад, она ударилась плечом о стену.

- Что… что ты здесь делаешь?

Он прищурил глаза.

- Это какой-то неправильный вопрос.

Он приблизился.

Ей некуда было деваться, поэтому она предостерегающее протянула руку.

- Я знаю, что у нас медовый месяц, но…

- Но?

- Я… Заид, ты действительно не хочешь меня…

- Посмотри внимательнее, хабиба.

Ее взгляд опустился вниз, и она убедилась, что он сильно возбужден.

- Я… не это имела в виду.

Он вздохнул.

- Признаю, мы поспорили. Но какие бы проблемы нам ни пришлось решать в будущем, давай не будем делать это одной из них. Хорошо?

Она знала, что ему трудно противостоять. Ее слабое тело, не вняв голосу разума, бросилось в его объятия.

Зарычав, он слился с ней в горячем, плотском, требовательном поцелуе. Как и в первый и во второй раз, в этом поцелуе он был более активным. Но теперь она знала, что наступит и ее время. И сейчас она едва могла сдержать себя. Осмелев, она ласкала его, вызывая в нем то же возбуждение, которое было внутри ее.

Повинуясь своей дикой прихоти, она схватила гель, который только что использовала, и выдавила несколько капель на ладонь. Когда он прервал поцелуй, она отступила назад и провела ладонями с гелем по своему туловищу. На его лице возникло приятное удивление, и в яростном нетерпении он накинулся на нее.

Когда они добрались до кровати, он взглянул на нее и произнес:

- Теперь ты действительно моя жена.

- А ты - мой муж.

Великолепный мужчина, в которого она влюбилась, занимался с ней любовью. Да, в ее сердце застыла боль, но и блаженство тоже. И она намеревалась сохранить его как можно дольше.

Это было последнее, о чем она успела подумать, когда Заид начал целовать ее тело. Он прикоснулся губами к животу, где рос их ребенок.

После ее первой волны удовольствия, прошедшей по ее телу, он вошел в нее. Кульминация наслаждения вызвала слезы на ее глазах. Заид закричал, достигнув собственного пика удовольствия. Затем они уснули в обнимку.

Это задало тон их медовому месяцу.

Днем они ели, загорали и исследовали острова. Вечером они ужинали на палубе, много разговаривали, а ночью занимались любовью. Кроме телохранителей, их сопровождали только Фаузи и несколько слуг. Они практически не чувствовали их присутствия, их посещал только Фаузи, который всегда делал глубокий поклон в их присутствии.

Когда она заговорила об этом, Заид рассмеялся.

- А почему он выглядит недовольным, когда я обращаюсь к нему?

- Потому, что он прислуживает только мне. А также потому, что он воспринимает как неуважение исключение меня из беседы.

- Но это никак не связано с проявлением неуважения! Ты уверен, что он это понимает?

- Не важно, это не изменит его убеждения.

- Правда?

Заид внезапно заговорил серьезно:

- Да. В его жизни был момент, когда его сурово наказали за то, что он ответил кому-то в присутствии своего правителя.

- Что? Это нелепо! Это не его вина, если кто-то с ним заговорил.

- Он должен быть ненавязчивым.

- Хорошо. Спасибо, что предупредил. Я постараюсь общаться с ним так, чтобы ему не было неудобно в моем присутствии.

Она ахнула, когда он взял ее руку и переплел свои пальцы с ее.

- Ты настоящая жемчужина, Эсмеральда аль-Амин. Я очень счастливый человек.

Сердце Эсме сильно забилось, но радость омрачал тот факт, что она так и не рассказала Заиду свои темные секреты. Но ведь он сам сказал, что прошлое не имеет значения.

Но день, когда он все узнал, наступил гораздо раньше, чем она ожидала. На одиннадцатый день их двухнедельного медового месяца, если быть точным.

Когда Фаузи взошел на палубу, она почувствовала, что их дни в раю закончились. Он поклонился ей небрежно, а затем заговорил на своем