Нафраим поставил чемодан на землю, прикрыл глаза рукой и принялся разглядывать природный феномен. Он ощутил покалывание в тех частях тела, что годами не подавали признаков жизни.

– Красиво, не правда ли?

Голос, раздавшийся у него за спиной, тоже невозможно было не узнать. Он повернулся и обнял Фауна, хотя обнять такого широкоплечего мужчину было нелёгкой задачей.

– Фаун… – произнёс он вслух имя, обласкавшее его губы.

Фаун схватил его рукой за затылок и плотнее притянул к себе. Грубый голос шептал слова, от которых Нафраим закрыл глаза и прижался к обнажённому туловищу.

– Ты пахнешь так, будто стоишь на краю мира, Наф. Море и дым, вино и духи. Как будто не знаешь, где твой дом.

Фаун сделал шаг назад, и Нафраим оказался на расстоянии вытянутой руки от него. Фаун окинул его взглядом.

– Но я знаю, где твой дом. Пойдём, – сказал он и кивнул в сторону тропинки. – Есть местечко с видом получше, Сейра ждёт.

Нафраим последовал за Фауном, без стеснения любуясь им. Дикарь был без сомнения красив, подобно окружавшей их природе. Молодой, сильный, дикий, с пронзительным взглядом синих глаз, в которых никогда не было боли, даже во время войн с волками до того, как он стал долговечным. Каштановые волосы спускались по мускулистой спине и стягивались ремешками с костяными шариками.

Холод, судя по всему, никогда его не мучил – больше никто из вардари не получил такого дара. Нафраим снова подумал, что кровь изменила Фауна совершенно особенным образом.

Тропинка превратилась в покрытую травой горную дорожку и вывела их на скалу над водой, которую венчали высокие ели. В их тени стояла пирамида из палок, покрытая вереском. Нафраим рассмеялся. Он назвал бы это костром, Фаун же называл местом встречи. Из центра конструкции шёл дым.

Фаун остановился у пирамиды.

– Ты молчишь больше обычного, – сказал он. – Ты что, не встречался ни с кем, кроме людей, за последние десять лет?

– Зависит от того, кем ты считаешь себя.

Фаун рассмеялся. Назвать его зверем не значило обидеть: в лесу он чувствовал себя как дома. Они встречались здесь ради него – ну и ради того, чтобы никто не увидел их вместе.

Шкура, закрывавшая вход, отдёрнулась, и Сейра впустила их внутрь.

– Фаун не человек и не зверь, он превратился в миф, как я слышала, – она широко и ослепительно улыбнулась.

Нафраим настраивал себя на то, чтобы не проявлять эмоций при встрече с ними обоими, но это упражнение, очевидно, ни к чему не привело. Почти семь сотен лет прошло с момента их первой встречи, и до сих пор при виде их он ощущал себя молодым и до неприятного самоуверенным.

Сейра уселась на табурет у огня и пошуровала угли палкой. Она решила не смотреть на Нафраима, это он знал. Сейра наслаждалась тем, что позволила ему разглядеть себя.

Ветер залетал внутрь через отброшенную шкуру и теребил её кудри цвета ржавчины. Они ласкали смуглую кожу, усыпанную бледными веснушками. Веснушками было покрыто не только её лицо, это он знал настолько хорошо, что от таких мыслей внизу его живота потеплело.

Он снял пальто и положил его на сиденье. Только тогда она вновь повернулась к нему и разразилась хохотом.

– Наф, во имя небес, во что ты одет? – она указала на карман на его расшитом жилете.

– Это что… Это носовой платок?

Нафраим развёл руками.

– Это, дорогие дикари, последний крик моды в цивилизованной части мира, где вас обоих посадили бы в клетку и показывали за деньги.

Фаун хохотнул.

– Вижу, мы по-прежнему расходимся во мнениях о том, что может называться цивилизованным.

Нафраим позволил им посмеяться над собой: это не доставляло ему ничего, кроме радости; но он знал, что скоро наступит время для серьёзного разговора. Он подождал, пока они успокоятся, и открыл чемодан, где нашёл кожаную шкатулку и вытряхнул её содержимое. Горсть клыков рассыпалась по оленьим шкурам, покрывавшим пол.

– Волчья хворь. Это за два месяца. Много лет назад в Свартне снова пошли всходы, прямо посреди мёртвого пояса Варграка. А почти неделю назад Очевидец пробудился к жизни, и теперь это известно не только вам, но и каждому вардари в мире. Поток вернулся – других объяснений быть не может.

Ему никто не ответил. Ни для кого из них сказанное не стало новостью. Костёр трещал и разбрасывал искры. Пахло дымом и сырой землёй. У Нафраима появилось стойкое ощущение, что он вернулся назад во времени и находится у самого начала, но, возможно, именно так и должно быть, когда наступает конец мира.

Сейра первой прервала молчание.

– Вы боитесь?

Фаун без промедления помотал головой.

Нафраим не испытывал такой же храбрости.

– Мы совершили ошибку, и за неё придётся заплатить. Я чувствую это каждым нервом.

Сейра одарила его улыбкой, которая уничтожила страх.

– Да ладно, ну что плохого может случиться?

– Больше заболевших волчьей хворью, – ответил Фаун. – Могут возникнуть проблемы с чтицами крови: они усложняют жизнь вам, живущим в городах. Вдруг они снова смогут чуять вас. Может, вам переехать сюда, ко мне? – он широко осклабился.

Нафраим беспокойно зашевелился.

– Это практические вопросы, но то, что может случиться, гораздо серьёзнее. Другие знают не хуже нашего, что всё это означает. Как вы считаете, вардари могут прийти к единому мнению? Нет, ни единого шанса. Всё это означает конец мирного сосуществования.

Сейра склонилась к нему и стряхнула соринку с его жилета.

– Ты считаешь, будет война?

Нафраим посмотрел на них обоих.

– А вы как считаете?

Тишина была ему ответом.

Нафраим обязан был сказать то, о чём все они сейчас думали. Нельзя было оставлять это невысказанным.

– Самое ужасное, что может случиться – они вернутся обратно. Да, я знаю, прошло почти семь сотен лет, и я знаю, что это маловероятно, но сейчас это стало совершенно реальным. Даже крошечная возможность порвёт вардари в лоскуты. И это не перспектива далёкого будущего, всё случится скоро. Многие уже требуют общего собрания.

Сейра встала и посмотрела на него сверху вниз.

– Ты хочешь начать действовать до собрания, поэтому мы все здесь.

Он видел, что она всё поняла и что она борется сама с собой.

Нафраим сглотнул.

– Гонка за источником будет кровавой, ведь ни один из долговечных не знает, где он находится. Другие станут…

Фаун положил руку ему на бедро.

– Тебе не надо просить нас, Нафраим. Мы трое – единое целое. Мы начали всё это, и, если ты хочешь всё закончить, мы это закончим. Таков был наш пакт.