Юва уставилась на него. Он был не на шутку напуган, хотя это не имело никакого значения.

– Никто не должен воровать, – произнесла она и в тот же миг пожалела о сказанном, потому что дала ему возможность объясниться.

Его губы исказила горькая улыбка.

– Нет, ты бы не поверила, даже если бы я попытался всё объяснить, а я не могу этого сделать. Я могу сказать тебе только одно: прости меня. Я придурок, который сбежал, как крыса. Говнюк, который пропал и не появился. Я понимаю, что ты ненавидишь меня, и это нормально, Юва. Но я пришёл, чтобы вернуть тебе деньги. Вот!

Он пошарил в кошеле и протянул ей пять золотых монет. Двадцать рун.

– Это только половина, но скоро ты получишь остальное, обещаю. Если только я проживу ещё немного – а вот это зависит от тебя.

Юва со стыдом смотрела на монеты. Она не думала, что у него есть деньги и что он когда-нибудь вернёт их ей. Просто он казался человеком, который не беспокоится о таких вещах. Неужели она в нём ошибалась? Снова придумала чудовище? Боги знают, она не всегда отличала действительность от фантазий.

Прекрати выдумывать.

Так говорила Лагалуна, не замечая, что сама зарабатывает на жизнь выдумками.

Юва засунула монеты в карман и пробормотала:

– Какая помощь? Ты обокрал не того человека?

Рюген помотал головой.

– Я обещаю объясниться, когда всё закончится, но мне нужно укрыться. На несколько дней.

– Только не у меня.

– Для тебя это не опасно, – сказал он. Можно подумать, её страшил риск. – Это касается только меня. Если они… Если кто-нибудь… Слушай, Юва, я не хотел сбегать от тебя, я никогда не собирался заканчивать всё вот так. Нам было хорошо вместе. Ты что, не помнишь?

Он провёл рукой по каштановым кудрям и осторожно улыбнулся пухлыми губами. Она всегда считала, что они придают ему плаксивый вид.

Но Юва помнила, что они провели вместе несколько прекрасных месяцев. Он был таким простым и понятым. Он не искал предсказаний, а просто хотел проводить с ней время в постели, и именно это было нужно ей. Она говорила ему, что никогда не станет чтицей крови, а он просто пожимал плечами и не требовал от неё объяснений.

Но она ничем не была ему обязана, даже наоборот.

– Забудь, Рюген. Если речь идёт о жизни и смерти, можешь пожить в моей комнате на Шкурном дворе, но сначала я спрошу Эстер.

– Нет! – он схватил её за руку. – Никого не спрашивай, Юва. Не говори ни слова. Я могу поспать на полу в вашем доме. Ты даже не будешь меня видеть.

Юва отступила на шаг.

– На полу? Что, Друкна тебя побери, ты натворил?

– Не я. Натворили другие, не я, – он засунул руки в карманы, и стало заметно, что он замёрз. Она тоже начала ощущать холод после того, как ярость отступила. Юва обхватила себя руками.

– Кровавые жемчужины. Ты украл у кого-то кровавые жемчужины, раб.

– А сама-то? – резко бросил он, защищаясь. – Ты разве не жрёшь те проклятые ягоды, а?

Юва с облегчением выслушала его нападки. Хорошая причина отказать ему. Хотя она знала, что он прав. Она так же зависит от клыкарышника, как он от кровавых жемчужин. Она развернулась и собралась уйти.

Он схватил её.

– Нет! Юва, подожди! Прости меня! Я совершил так много ошибок. Кровавые жемчужины. Деньги. Не те люди не в том месте. Но это не имеет отношения к крови, слово даю. И к вардари, можешь даже не спрашивать. Но я ни за что не пришёл бы сюда, если бы не был в отчаянии. Обещаю не мешать, никому не мешать. Юва…

Юва чувствовала, как угасает её ярость. Она обдумывала, не помочь ли ему, и это страшно раздражало. Надо бы бросить его на лестнице и надеяться, что его заберёт Гаула, но она не могла заставить себя произнести это вслух. Последние его слова повисли в воздухе морозным туманом.

Обещаю не мешать, никому не мешать.

Разумеется, он будет мешать, но, может быть, в данный момент это как раз то, что нужно? Не хочется быть такой одинокой в собственном доме, да Сольде вообще с катушек съедет…

Юва спрятала улыбку и помогла Рюгену встать на ноги.

– Одна ночь, не больше. И если ты хоть до чего-нибудь дотронешься, я заставлю тебя это сожрать, понял?

Она повернулась к нему спиной и пошла. Он поспешил за ней, не говоря ни слова, и она не поворачивалась к нему до тех пор, пока не впустила его в дом. Тяжёлая чугунная дверь заскрипела в знак протеста, а потом захлопнулась за ними. Ей нравилось, что она привела его сюда. В этом было что-то извращённое. Рюген – придурок, попавший в беду; он, без сомнения, станет грязным пятном в раю чтицы крови Сольде. Как же ей нравилась возможность хоть немного испачкать этот дом.

Юва стянула ботинки и направилась в зал. Из комнаты чтения крови на нетвёрдых ногах вышла Лагалуна. Она облокотилась на скелетоподобную скамью и согнулась, будто была в стельку пьяна.

– Мама?

Лагалуна взглянула на неё. Она была бледна как смерть, лицо обвисло, тёмные волосы выбились из причёски и прилипли к шее.

– Юва, – пробормотала она и рухнула на пол.

Юва замешкалась, подозревая, что у неё на глазах разыгрывается спектакль. Лагалуна корчилась на полу, схватившись руками за живот, и стонала, будто в припадке. Очень скоро она встанет на ноги. Наверняка.

– Лагалуна? – раздался голос из комнаты чтения.

Юва осознала серьёзность положения и вышла из ступора. Она подбежала к маме, опустилась рядом с ней и положила её голову себе на колени. Тело мамы отяжелело и обессилело. Юва изо всех сил старалась собраться – она знала, что время на исходе, знала, что должна что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно.

Никогда никому не позволяй увидеть слабость чтицы крови.

Бессмыслица из детства – и единственная ясная мысль в её голове. Юва попросила Рюгена закрыть дверь в комнату чтения, чтобы посетитель не увидел слабость мамы.

– Мама?

Она дышит? Юва повернула голову мамы набок и залезла пальцами в её рот, раздвинув выкрашенные в чёрный цвет губы. Тёплый язык распух. Мама содрогнулась от спазма, и её вырвало. Кровавые массы полились на ковёр и слились с рисунком, изображавшим фазы луны. Наступило, так сказать, затмение.

Мама…

Ей нельзя здесь лежать, она задохнётся. Юва взяла её под мышки и приподняла повыше. Коготь чтицы на её большом пальце заскрёб по полу. Юва сняла его и отшвырнула в сторону. Сочленённое кольцо покатилось по ковру и осталось лежать, указывая когтем в потолок. Юва услышала звон осколков и повернулась. Иве прикрывала рот рукой, стоя посреди моря стеклянных осколков. Кто-то закричал. Захлопали двери.