что-нибудь да значит…

А как он в свое время не хотел менять военную профессию! Против самой разведки он, конечно, ничего не имел, но лучше бы хоть морская пехота…

«Знаешь что, моряк, – отведя его в сторону, сказал тогда лечащий хирург, – если хочешь на фронт, соглашайся на все. Пусть будет даже обоз. А то ведь комиссуем по чистой. Не болит?»

«Нет, – храбро соврал Ладов. Лопатка, откуда извлекли три осколка, еще здорово ныла, по ночам не давала спать. – Хорошо вы меня подлатали. Течи больше не будет. Мне бы только снова фрицев бить…»

Ладов пошевелил плечом. Лопатка и по сей день иногда побаливала. И к непогоде тянет, и особенно вот в такой ситуации, когда должен долго лежать неподвижно, в напряжении… Течь все-таки осталась, самому себе можно признаться. Как бы ни храбрился, а залатанный баркас – это тебе не новая посудина.

Вдали чуть слышно хрустнула ветка. Ладов встрепенулся. Тихо. Снова что-то прошуршало, будто посыпалась сухая земля. Разведчик приподнялся на локтях, до рези в глазах всматриваясь в темноту. Он еще не мог поверить, но сердце радостно дрогнуло…

Потянулись бесконечные минуты. Ладов старался сдерживать даже дыхание. В ночном безмолвии казалось – уши заложены ватой. Неужели почудилось? Нет! Опытный разведчик тут же отогнал эту мысль. Он соскользнул со своего ложа и медленно пополз к опушке леса. Возле крайних деревьев остановился. Отсюда до окопа Перепечи оставалось метров двадцать. Ладов решил подождать. Любое преждевременное действие могло спугнуть японцев и привести к провалу засады. Сейчас самое главное – не спешить.

«Дадим рыбке заглотнуть крючок, – подумал Ладов. – Надо отдать должное японским разведчикам: лазят беззвучно, как ящерицы».

Внезапно раздался приглушенный вскрик. Ладов рывком подался вперед и в несколько прыжков достиг окопа. Сначала ничего не понял. Ощупал вокруг руками: окоп пуст. Ах, гады, обвели вокруг пальца! Обманули! И кого?..

Им овладела холодная ярость. Все чувства обострились до предела. Где Перепеча? Его ведь могут и прикончить! Эта мысль вынесла Ладова из окопа. И тут он налетел на японца. Тот оказался на удивление рослым; отскочив, выхватил кинжал и быстрым натренированным движением ткнул им в грудь разведчика. Ладов едва успел отклониться. Клинок вспорол гимнастерку и слегка задел кожу. Ладов шагнул вперед и с размаху обрушил на голову японца пудовый кулачище. Тот охнул и как подкошенный сполз на землю. Второй японец бросился наутек. Ладов рванулся было за ним, споткнулся и упал. Под ним лежал Перепеча со связанными руками и кляпом во рту.

– Жив? – спросил Ладов, освобождая товарища.

– Все косточки повывернули, – простонал тот. – Так промышлять я больше несогласный…

– Не ранен?

– Рука вот что-то пожухла, а так ничего… А где вражина? Скрутил?

– Усмирил пока! Сейчас гляну.

Японец был без сознания. Он скрючился в неудобной позе и тихо стонал.

– А ну, посвети, – приказал сержант Перепече. – Может, я перестарался?

Перепеча, кряхтя, поднялся, включил фонарик и вместе с Ладовым склонился над языком.

– Ничего, оклемается, душа с него вон…

К ним уже бежали свои.

– Ну как, с удачей? – взволнованно спросил Бегичев.

– Порядок флотский, – ухмыльнулся Ладов, – если я ему только мозги не вышиб.

Услышав голоса, японец очнулся, застонал. Увидев перед глазами увесистый кулак, сразу же притих.

– С благополучным прибытием! – обрадованно сказал Ладов. – Разрешите помочь? – Взяв японца за шиворот, рывком поставил на ноги. – Знакомьтесь, представитель сопредельного государства!

– Пошли, – скомандовал Бегичев. – Не стоит возле границы шуметь.

– А второй удрал, – с сожалением протянул Ладов. – Перепеча помешал.

– Еще бы! Из хорошего человека сидор сотворили, а ты рад зубы скалить, – отозвался Перепеча сердито.

Кругом сдержанно засмеялись.

Комдив, приказавший без него подробного разговора с пленным не начинать, приехал в полдень. Едва выйдя из машины, он тут же потребовал к себе переводчика.

– Младший лейтенант Лозинская, – представилась Юля, ожидавшая комдива вместе со всеми. – Готова приступить к работе, товарищ полковник.

Комдив был массивен и слегка сутулился. С высоты своего роста он окинул девушку колючим взглядом, в котором так и читалось: «Неужели мужика не могли подобрать?» – и недовольно отвернулся.

Юля вспыхнула от обиды. Глупое мужское фанфаронство! И откуда только берется у военных такое пренебрежение к слабому, как они любят выражаться, полу? Санитарка, официантка – дело бабье, но переводчик! А ведь были же Лиза Чайкина, Зоя Космодемьянская, Ульяна Громова. Были тысячи других женщин, храбро сражавшихся с немцами. В конце концов, приехала она сюда не по собственной прихоти. Послали – значит, нужна как специалист!

Эти мысли четко отразились на лице девушки. Должно быть, комдив почувствовал, что вел себя бестактно. Кашлянув, он глянул на Юлю сверху вниз и, словно оправдываясь, грубовато спросил:

– Язык хоть знаешь?

– Вам что, диплом с оценками показать?

Она дерзко посмотрела комдиву прямо в глаза.

– Зачем же?.. Поверю на слово. В институте иностранных языков училась?

– Никак нет, товарищ полковник. В институте востоковедения.

– Почтенная фирма, – сменил гнев на милость полковник.

«Еще бы!» – усмехнулась про себя Юля. Она, гордо вскинув голову, быстро шла рядом с комдивом по дороге к штабной палатке.

– Почему именно японский выбрали?

Юля сделала неопределенный жест. Она сама прежде не раз задавала себе подобный вопрос. Вначале это была своего рода бравада. Все боялись ужасно трудного языка. Девчонки занимались хинди, турецким, а она назло всем выбрала японский. Решила, и баста… Учиться было нелегко. В других институтах студенты от сессии до сессии могли баклуши бить, а у них как в спорте: день-другой не позанимаешься – сойдешь с дистанции. Написание иероглифов, необычное для европейцев произношение, двойной алфавит – сплошные подводные камни. Но она не жалела. Чем труднее, тем интереснее!.. Об этом можно было бы полковнику рассказать, только он откровения не заслуживал.

– Я предпочла иметь редкую специальность, чтоб быть незаменимой, – отчеканила Юля. – Как выяснилось сейчас, правильно поступила. Лучшая половина человечества – мужчины – облюбовала проторенную дорожку. Имею в виду европейские языки. Кстати, товарищ полковник, борщи я тоже умею варить!

– Ох и характер у вас, младший лейтенант! Можно сказать, мужской. За себя постоять умеете…

– Женский, товарищ полковник, женский характер, следовательно, сильный.

Комдив одобрительно хмыкнул, но на всякий случай оглянулся, в достаточном ли отдалении следуют остальные офицеры. Им нет нужды слушать, как сажают в калошу командира дивизии.

Они вошли в штабную палатку. Ответив на приветствие находившихся там офицеров, комдив подошел к скромно стоявшему в углу Бегичеву.

– Как, разведчик, чувствуешь себя героем? И правильно! Заслужил, хвалю!

– Инициатива исходила от сержанта Ладова, товарищ полковник!

– А организация чья? Твоя. Вот что значит фронтовая выучка. Побольше бы нам таких молодцов!

На смуглых щеках