Улица Норт-Ливингстон уже была украшена к Хеллоуину – на ветвях деревьев были натянуты нити паутины, на крылечках красовались яркие тыквы. Я припарковалась в квартале от дома номер сорок девять.

Двухуровневый дом Миклеров, построенный где-то в шестидесятых, хорошо вписывался в непритязательное окружающее пространство.

Как и у большинства других домов с этим почтовым индексом, простой кирпичный корпус, вероятно, был реконструирован внутри – гранитные столешницы, витиеватая отделка, утопленное в пол джакузи, – чтобы соответствовать вкусам и высоким запросам этой части Северного Арлингтона.

Насколько я могла видеть, деревянные жалюзи-ставни на всех окнах были плотно закрыты и на подъездной дорожке не было машин. Насколько я могла судить, никаких полицейских, готовых наброситься на меня, снаружи не было.

В третий раз с тех пор, как выдвинулась из дома, я набрала номер Патрисии, и когда автоматический голос сообщил мне, что ее ящик для голосовых сообщений переполнен, с досадой швырнула телефон в подставку для напитков. Выйдя из машины и постаравшись принять беспечный вид случайного прохожего, я двинулась по тротуару к дому Харриса. Большинство соседей должны были быть на работе, как, собственно, и Патрисия Миклер.

Она сглупила, сказавшись больной на следующий день после того, как заплатила за убийство мужа. Или, может, она играла роль обеспокоенной жены. Надеюсь, где бы она ни была, она не уехала из города. Если она сбежала, полиция ее обязательно найдет, а когда найдет, допросит насчет исчезнувшего мужа… Мне не хотелось думать о том, в чем она может признаться в обмен на сокращение срока заключения.

Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я пересекла улицу и подошла к двери в дом. У входа было чисто – ни почты, ни безделушек, ни украшений к Хеллоуину. Я позвонила. Негромкий звон был слышен через окно прихожей. Никаких звуков приближающихся шагов. Ни лая собак. Я подождала с минуту, а потом громко постучала.

В доме по-прежнему было тихо. Я заглянула в окошко – свет в доме был выключен.

Куда она могла пойти?

Я собиралась уйти, но остановилась возле почтового ящика, рядом с дверью. Рука потянулась к крышке и зависла. Я была уверена, что кража чужой почты уголовно наказуема, но, если почта Харриса была хоть немного похожа на мою, в ней могло быть многое, что не предназначалось для чужих глаз.

Я оглянулась через плечо, потом вверх и вниз по улице, а потом открыла крышку. Пачка конвертов внутри была небольшой. Достаточно тонкой, чтобы я могла спрятать ее под пальто, не привлекая внимания. Прежде чем я могла бы себя отговорить, я сунула почту в карман пиджака под распахнутым пальто и поспешила к минивэну. Запершись внутри, я торопливо пролистала почту.

Горстка счетов, купоны на скидки, несколько рекламных буклетов… Все адресовано мистеру и миссис Харрис Миклер. За исключением банковской выписки, адресованной ООО «Ассоциация молочников».

Молочник – такой был пароль на телефоне Миклера.

Вскрыв конверт ключом от машины, я просканировала документ. Этот счет явно не был их общим счетом. Здесь не было платежей ни за продукты, ни за коммунальные услуги, ни за покупки в гипермаркетах. Ни за услуги парикмахера, ни за визиты к врачу, здесь вообще не было бытовых расходов. У меня свело желудок, когда я прочитала, на что расходовались деньги с этого счета.

Платежи в элитных барах и ресторанах, цветочный магазин в Виенне, шикарный ювелир Чарльстон Александр в городе. Несколько повторяющихся платежей в отеле «Ритц-Карлтон», который был расположен на полпути между «Лашем» и домом Харриса. Должно быть, это был рабочий счет Харриса, который он использовал, чтобы охмурять свои жертвы, перед тем как накачать их наркотиками, а потом шантажировать.

Я перевернула страницу и обнаружила список из двенадцати поступлений, все на одну и ту же сумму – две тысячи долларов – банковским переводом в первый день месяца. Выходило, что Харрис был финансовым консультантом. И его консалтинговый бизнес, видимо, шел хорошо. Судя по всему, у него было двенадцать постоянных клиентов, которые каждый месяц делали предоплату. На последней неделе сентября на счету Харриса было уже чуть больше полумиллиона долларов. Но в конце месяца, когда сформировалась выписка, на счету было… ноль?

Я переключилась на операции по снятию денег. Харрис снял весь остаток со своего счета за неделю до того, как был убит. За неделю до того, как Патрисия попыталась нанять меня.

Он ли?

Я собиралась использовать их, чтобы сбежать. Но так будет лучше.

Внезапно стало понятно, почему Патрисия так легко рассталась с семьюдесятью тысячами наличных. Должно быть, она сняла их со счета своего мужа, планируя сбежать от него, надеясь, что он никогда ее не найдет. Но потом она встретила меня и решила, что у нее достаточно денег на то, чтобы он точно никогда не нашел ее. Пропажа средств со счета отлично вписывалась бы в историю, которую она, вероятно, планировала рассказать полиции – что он обналичил свои активы и сбежал с другой женщиной. Между тем, у Патрисии оставалось достаточно денег, чтобы она спокойно могла начать новую жизнь в другом месте.

Оставалось два вопроса: кто убил Харриса Миклера? И куда делась Патрисия Миклер?

Положив банковскую выписку Харриса в карман пальто, я уже собиралась вернуть остальную почту обратно в ящик Миклеров, как мимо моего минивэна медленно прокатился элегантный черный линкольн «Таун Кар». Когда он остановился у подъездной дорожки Миклеров, я пригнулась так, чтобы меня не было видно.

Распахнулась дверь со стороны пассажира, вышел мужчина. Длинные ноги в брюках, сшитых на заказ, четкими, уверенными шагами направились к дверям Патрисии. Мужчина позвонил, провел рукой по темным, тщательно уложенным волосам, ожидая ответа. Водитель оставался в машине, скрытый за тонированными стеклами.

Мужчина позвонил еще раз, затем я услышала, что он дважды резко стукнул кулаком по двери. Когда никто не ответил, он двинулся к гаражу, его рост позволил ему легко заглянуть в высоко расположенные узкие окна. Он повернулся к машине и покачал головой.

Водительская дверь распахнулась. Из машины высунулась пара широких плеч и крепких толстых ног. Тяжелыми, увесистыми шагами водитель обошел дом сбоку, и, перед тем как он завернул за угол, из рукава в его мясистую ладонь выскользнул серебристый клинок.

Мужчина в костюме сцепил пальцы за спиной, прошелся небрежной походкой по подъездной дорожке, обшаривая улицу глазами, пока ждал второго рядом с «Таун Каром». Я пригнулась еще ниже, выглядывая из-за руля, надеясь, что низкое послеполуденное солнце мешает меня увидеть.

Через минуту вернулся водитель. Он потер пустые руки, кивнул своему пассажиру, и они вместе сели обратно в свой шикарный черный автомобиль. «Линкольн» задним ходом сдал по подъездной дорожке и покатил в мою сторону, я легла на пол, сердце бешено колотилось. Я дождалась, пока урчание двигателя окончательно не затихнет, и только тогда осторожно села.