Что это не я убила ее мужа.

Может быть, вместе мы найдем доказательства, что это сделали те двое.

Я отодвинулась вместе с креслом от стола и вытянула несчастные ноги. Уже прошло почти четыре дня с тех пор, как мы похоронили Харриса, но каждый мускул, которым я копала могилу, все еще ныл – словно мне в наказание. Я потянулась, и спина застонала. Должен быть кто-то, кому Патрисия могла довериться. Кто-то должен знать, где ее найти.

Руки, поднятые над головой, так и замерли в этом положении.

Пилатес.

Записка, которую Патрисия положила передо мной, была от женщины, с которой они вместе ходили на пилатес – жены Андрея Боровкова. Патрисия сказала, что они просто знакомые, но вряд ли это была правда. И если они были в отношениях настолько близких, что Патрисия дала ей номер киллера, то, вполне возможно, она доверила миссис Боровковой и другую личную информацию о своей жизни… например, о том, куда планировала сбежать после оплаты убийства своего мужа.

Подкатившись на кресле обратно к компьютеру, я приготовилась перелопатить кучу мусора из социальных сетей, чтобы найти жену Андрея Боровкова. Но первая же строка – и большинство следующих – были заголовками новостей о недавнем тройном убийстве.

Я вспомнила, что несколько недель назад Джорджия рассказывала мне об этом преступлении: трое местных бизнесменов были найдены с перерезанным горлом на складе в Херндоне. Согласно заголовкам статей на экране, судебное разбирательство было прекращено.

В каждой статье маячил один и тот же снимок – двое мужчин, садящихся в лимузин у здания суда. Первый был устрашающего вида, лысый, с нависшими веками. Второй был одет с иголочки, возможно его адвокат. Снимок был взят из того репортажа, который я видела по телевизору у Джорджии.

Я увеличила снимок, наклонившись к экрану, чтобы лучше видеть. Мой желудок перевернулся.

Это были те самые люди, что приехали на «Таун Каре». Те самые люди, что воткнули нож в дверь дома Патрисии.

Вот почему имя Андрей Боровков показалось знакомым, когда я прочитала записку. Потому что я слышала его. В новостях. Краем уха, когда забирала детей от Джорджии в ту ночь, когда мы похоронили Харриса.

Андрей Боровков не был просто проблемным мужем. Он был убийцей, которого ОПН не удалось осудить. Тем самым, из-за которого так расстроились друзья Джорджии. Его отпустили в тот день, когда был убит Харрис Миклер.

Согласно статье, муж Ирины Боровковой работал телохранителем у богатого бизнесмена Феликса Жирова, известного своими связями с русской мафией.

Я закрыла рот рукой, подавив вскрик.

У тебя дела с Феликсом?

Именно такой вопрос задал мне Харрис в баре, когда я туманно описала, что мы оба принадлежим к некоему финансовому холдингу. Харрис немного побледнел, когда задавал этот вопрос, а я решила, что это от наркотика. Патрисия знала Ирину Боровкову не только по пилатесу. Их мужья вместе занимались бизнесом – работая на мафию.

Харрис воровал у мафии.

Дрожащими руками я удалила всю найденную информацию с компьютера, боясь, что кто-нибудь увидит, чем я занимаюсь. Затем полностью очистила историю поиска и, слегка пошатываясь, встала из-за стола. Андрей Боровков был не просто телохранителем. Телохранители защищают людей. Их не арестовывают за то, что они перерезают горло бизнесменам на складах. И они не оставляют в дверях записки с угрозами расправы, когда подозревают, что кто-то украл деньги у босса.

Меня наняли убить наемного убийцу русской мафии.

Внезапно я поняла, что не знаю, чего бояться сильнее – того, что меня поймает полиция за убийство, которое я не совершала, или того, что Андрей Боровков убьет меня, если только узнает, что сделала его жена.

Захлопнув дверь на кухню, я привалилась к ней спиной и попыталась отдышаться. Свет в доме не горел, и машина Вероники исчезла из гаража. Я закрыла дверь на задвижку, сняла туфли и поднялась в кабинет, шагая сразу через две ступеньки. Дрожащими негнущимися пальцами я повернула замок и заперлась изнутри.

«Дети у Стивена, они в безопасности», – напомнила я себе. Жена Андрея Боровкова понятия не имеет, кто я такая. И если я не буду звонить по номеру, оставленному Ириной в записке, то очень страшный муж миссис Боровковой никогда не узнает, кого наняла его жена или как меня найти.

Краем глаза я поймала розовый отблеск. Это на мониторе колыхался листочек из Никиного блока для записок: «Горячее свидание. Не жди меня. Вернусь домой к вечеринке Делии».

Черт. Завтра в одиннадцать утра мы празднуем день рождения Делии. Во всем этом бедламе я почти забыла об этом. На клавиатуре лежал листок, вырванный из блокнота, на котором Делия крупными аккуратными буквами вывела заголовок: «Что я хочу на день рождения». Там было только одно пожелание… щенок.

Под запиской лежал фирменный конверт – очередное письмо от адвоката Стивена. Даже не открывая его, я уже знала, что там написано.

Я сорвала записку с монитора. Завтра в обед дом наводнят дети и будут требовать пиццу и торт. Я совершенно не была готова ни к вечеринке, ни к дню рождения Делии. Я даже еще не купила ей подарок.

Может быть, Стивен прав. Может быть, я не способна быть матерью своим детям. Стивен никогда не был образцовым родителем, но моя жизнь сошла с рельсов и покатилась под откос, когда он меня бросил, и я так и не сумела с этим справиться. Единственное, что я знала наверняка, – что я не усну, пока не буду уверена, что никто не следит за мной. Мне нужно избегать контактов с полицией и держаться подальше от Андрея Боровкова.

Я подкралась к окну, высматривая незнакомые машины. Я уловила движение – опустились занавески на кухне миссис Хаггерти – и быстро задернула жалюзи.

Отвернувшись от окна, я с удивлением обнаружила, что оставила следы на приподнятых пылесосом ворсинках ковра. Я потрогала пальцы – на них не осталось следов пыли, – жалюзи были подозрительно чистые. Я принюхалась к комнате, чувствуя кисловатый запах; я-то думала, что это запах моего пота, выступившего от паники, но это оказался просто белый уксус, которым Вероника удаляла грязь, когда прибиралась.

Что-то дрогнуло у меня внутри, когда я провела пальцем по скрипуче-чистому столу. Так здорово, когда кто-то поддерживает тебя. Так хорошо, когда есть кто-то, кто не будет тыкать тебя лицом в грязь, а просто оплатит счета и наведет порядок. Дом казался слишком тихим без Вероники и детей.

Стоило всем уехать на ночь, и стало слишком пусто. Я открыла верхний ящик стола, чтобы сжечь записку Ирины Боровковой. Но записка тоже сделала ноги. Скорее всего, Ника в смятении выбросила ее в мусорное ведро вчера вечером. В ящике остался единственный листок – с номером Джулиана. Я достала его, и тут же вспомнилось, как Ника предостерегала меня. Она сказала, что было бы глупо звонить ему, но все-таки не выбросила его номер в раковину.

Если полиция добралась до бара в поисках машины Харриса, Джулиан должен был это знать. И еще он мог заметить, выезжал ли со стоянки следом за мной черный «Линкольн Таун Кар».