Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свекровь сообщила, что сбор урожая закончен, потому что на полях работало меньше мужчин и женщинам приходилось брать на себя больше работы. Праздник чхусок прошёл довольно мрачно в отсутствие некоторых членов семьи. Сонджу вдруг поняла, что в Тэджоне чхусок даже не упоминали.
Вторая Сестра ещё не вернулась из отчего дома. Двое её младших детей дремали. Чинвон была в Большом Доме, а свекровь – в своей комнате. Служанки сидели в помещениях для слуг. Сонджу прислонилась к стене в передней, залитой лучами послеполуденного солнца. Чхулджин и Чина носились по внутреннему двору, болтая и смеясь. Сонджу слышала их голоса: кажется, они играли во дворе уже какое-то время. Затем она услышала гул низко летящего самолёта и без раздумий пригнулась, готовая броситься к детям, чтобы защитить их. Однако она остановилась, когда во двор ворвался горбун и объявил торопливо:
– Отставшие от основных войск вражеские солдаты терроризируют народ по пути на север. Они могут пройти здесь.
В переднюю вышла свекровь.
– Их заметили поблизости? Откуда ты знаешь?
– Мой свояк из Гонджу. Он сказал, что враг сейчас где-то около Маари и что эти солдаты крадут еду и похищают людей, а потом убивают их. Мне нужно идти. Надо предупредить остальных.
В отсутствие молодых активных мужчин новостей в деревню приходило очень мало. Деревенские теперь полагались на горбуна, чтобы получать информацию о войне. Как и муж Сонджу в начале войны, горбун регулярно ходил на железнодорожную станцию и говорил с управляющим и пассажирами.
Вскоре свёкор отправился обсудить вопрос с хозяином Большого Дома. Вернувшись, он сообщил жене и Сонджу, чтобы они ежедневно посылали слуг в ближайшие деревни и города к югу и западу, чтобы узнать о местонахождении северокорейских солдат.
Четыре дня спустя свёкор сказал Сонджу:
– Группу вражеских солдат заметили в деревне к югу отсюда. Молодым здесь оставаться небезопасно. Наши служанки вернутся к семьям. А ты возьми Чинвон и младших детей и поезжай в дом моего шурина. Чхулджина и Чину оставь с нами.
На следующее утро, видя, как Сонджу собирается в дорогу, Чхулджин и Чина повисли на ней, плача:
– Возьми нас с собой! Пожалуйста!
В их глазах Сонджу читала тот же страх, который преследовал их в Тэджоне. Она наклонилась к ним.
– Мы скоро вернёмся, вот увидите.
– Нет! Тебя не будет долго-долго, и тут опять будут стрелять и взрывать!
Чхулджин плакал, тряся ногу Сонджу, пока его сестра цеплялась за руку Сонджу и рыдала:
– Мама… я хочу к маме…
Свекровь отцепила их от Сонджу.
– Они вернутся через пять дней. Может, раньше.
Всё ещё плача, дети наконец отпустили её – лица их были мокрыми от слёз.
Сонджу отвернулась, украдкой промокнув глаза рукавом.
Старый слуга вёз в тележке сумки с одеждой и мешок риса. Сонджу несла Чинджу на спине и держала за руку Чинджин. Чинвон не несла ничего. Всю дорогу, пока они не прибыли в удалённую деревушку ранним днём, Чинвон повторяла, как скучно ей там будет. Устав от её жалоб, Сонджу спросила:
– Ты бы предпочла рискнуть и быть изнасилованной?
Вместо ответа Чинвон пнула камешек.
В этой деревне, состоявшей менее чем из четырёх дюжин домов, время тянулось бесконечно. Они не знали местных и не осмеливались гулять в лесу. В отсутствие развлечений Чинвон и дети часто спали днём. Часы между утром и ночью казались невыносимо долгими.
Её муж был в безопасности, но вот Кунгу… Сонджу закрыла глаза и потёрла лоб, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Она почувствовала, как её дёргают за юбку.
Чинвон села на полу и сказала:
– Я тут подумала… – она сложила руки, как будто в молитве. – Тёмно-синяя блестящая бархатная юбка. Вот чего я хотела бы перед смертью.
Похоже, она говорила всерьёз. Сонджу уставилась на неё: сердце её обливалось кровью. Эта энергичная молодая девушка думала о вероятной скорой смерти, когда перед ней только-только начало открываться её будущее. Сонджу и самой было о чём жалеть, если смерть настигнет её так рано.
– Тебе повезло, что твоё желание так легко исполнить.
– А твоё – нет? – спросила Чинвон.
– Давай купим тебе эту бархатную юбку.
Обрадованная перспективой получить свою юбку, Чинвон не стала расспрашивать дальше, как сделала бы в другое время. Вместо этого она улыбнулась – с почти детской надеждой. Приятно было смотреть на это: простое желание, которое приносит так много радости.
Чинвон сказала:
– Тебе это понравится, Младшая Тётушка. Я слышала, как бабушка рассказывала дедушке, что, по твоим словам, кто-то из девочек Второго Дома может однажды стать великим лидером, как королева Сондок.
– Она правда в это верит?
– Нет, но ведь она об этом говорила, – ответила Чинвон с лукавой ухмылкой, подняв брови.
Они находились в деревне шесть дней, когда старый слуга принёс весть:
– Господин желает вашего возвращения. Он велел передать, что опасность миновала.
Прогулка обратно домой показалась им намного короче. Сразу же по прибытии в Маари Чинвон отправилась в Большой Дом, быстро поклонившись бабушке с дедушкой перед уходом. Чхулджин и Чина, взвизгнув, бросились к Сонджу.
Потянув Сонджу за юбку, Чина сказала:
– Тётушка, приходили северокорейские солдаты, и они, они! Ходили тут повсюду и всё смотрели! Дедушка испугался, и я испугалась тоже. Они велели бабушке приготовить им еду.
– А я не испугался, – Чхулджин гордо улыбнулся.
Игнорируя брата, Чина продолжала:
– У одного было оружие, самое настоящее! Мне было так страшно! Он мог убить нас в любой момент! – Она вдруг всхлипнула. – Тётушка, они забрали моего кролика. Положили его в мешок… Дедушка сказал, что купит мне нового.
Глаза её блестели от слёз. Чина обняла Сонджу за ноги. Сонджу погладила её по голове и посмотрела на свекровь: та кивнула, не отводя взгляда – похоже, ей было что сказать по этому поводу, но не при детях.
Чина подняла к ней заплаканное лицо.
– Когда они поели, дедушка дал им куриц, риса и моего кролика. Бабушка сказала, что они возвращаются домой.
Свекровь повернулась к детям и велела им пойти поиграть на заднем дворе. Подождала, пока они уйдут, и сказала Сонджу:
– Твой свёкор не отдавал им кролика. Они пришли через два дня после вашего отъезда – группа из пяти солдат. Дети