что у этого человека имелись марксистские идеи. Тот оставил на юге жену и двоих детей.

– Это ужасно…

Её муж также сказал, что двое других его коллег записались в армию, несмотря на то, что не обязаны были этого делать, поскольку работали на правительство. Сонджу задумалась, приходило ли когда-нибудь её мужу в голову принести себя в жертву ради благого дела, как поступили его коллеги.

Через шесть дней после своего возвращения оба брата уехали на работу. Тем вечером Вторая Сестра пришла к Сонджу.

– Спасибо, что заботилась о моих детях и взяла на себя кухонные обязанности.

– Я по тебе скучала, – сказала Сонджу.

Вторая Сестра на мгновение прикрыла глаза.

– Отныне я принимаю жизнь такой, какая она есть.

В начале мая Сонджу получила письмо от своей сестры.

Дорогая сестра!

Надеюсь, ты в безопасности. Мне часто хочется, чтобы ты жила в Сеуле. Сейчас в особенности, стоит только представить, что война могла пройти гораздо хуже.

Мы вернулись в Сеул, как только его освободили в марте. Уже четвёртое его освобождение. Я навестила родителей и брата: они живы и здоровы. Пока они находились в эвакуации, мужская половина нашего дома и помещения для слуг были разрушены. Моя семья тоже эвакуировалась – в дом родственников мужа в деревне. Никто из нашей семьи не пострадал во время войны, но наш двоюродный брат Тосон вызвался добровольцем и всё ещё сражается возле тридцать восьмой параллели.

Сеул разрушен, как ты понимаешь. Сейчас говорят о скором конце войны, но с её последствиями нам придётся жить ещё долгое время.

Хотела бы я увидеть тебя. Надеюсь, ты и твоя семья в безопасности.

22 апреля 1951 года

Сонджу испытала облегчение: родители и брат живы. Она сложила письмо вдоль линий сгиба и подумала о Кунгу. Был ли он в безопасности? Был ли он жив? В отличие от её мужа он бы наверняка вызвался добровольцем, чтобы сражаться за свою страну.

Обиды Сонджу. 1951 год

Муж Сонджу возвращался домой на выходные, как раньше, и вскоре всё вернулось к довоенной рутине: он привычно пренебрегал её чувствами и мнением, она привычно подавляла кипящий внутри гнев. В июле его снова повысили, уже во второй раз. Прошло всего три с половиной года с тех пор, как он начал работать, а теперь в его подчинении находилось уже пять младших инженеров.

С ослепительной улыбкой он сказал:

– Шурин моего начальника – близкий друг главы Министерства внутренних дел. Если он переведётся в Сеул, то возьмёт меня с собой.

– Я так рада за тебя и за нашу семью, – сказала она. – Может, мы уже будем жить в Сеуле, когда Чинджу пойдёт в школу.

Его могли перевести в Сеул в ближайшие несколько лет. Сонджу вспомнила, как свекровь пыталась удержать её здесь: муж наверняка согласится с матерью, если она будет настаивать. Так что в понедельник Сонджу вошла в комнату досуга свекрови и сказала:

– Матушка, вы, должно быть, уже слышали: мой муж может получить должность в Сеуле. Не знаю, случится ли это, и если случится, то когда именно, но я собираюсь переехать в Сеул, когда Чинджу пойдёт в школу, вне зависимости от того, будет у него там работа или нет.

Свекровь уставилась на неё. Почесала руку и сказала смиренно:

– Если ты переедешь… Ты, возможно, считаешь меня старомодной и упрямой, но я помню, как ты рассказывала о женщинах, способных на великие дела, – она слегка поёрзала на стуле. – И всё же, как твоя невестка справится без тебя?

Сонджу не собиралась уступать.

– Вы можете нанять ещё одну служанку. Любая служанка может выполнять мою работу.

Свекровь опустила глаза. После долгого молчания она спросила:

– Если ты переедешь, как часто я смогу видеть своего сына?

Внезапное осознание настигло Сонджу, как вспышка молнии: свекровь боялась потерять ещё одного ребёнка. Боялась проиграть в борьбе за его сердце далёкому городу, как случилось с сыновьями Большого Дома. Сонджу взяла руки свекрови в свои и погладила их: морщинистая кожа, казалось, почти не крепилась к костям. Если бы не образование Чинджу, она бы не возражала остаться, подумала Сонджу, глядя на свою свекровь. Острый подбородок и ясные умные глаза достались её дочери от бабушки, и Сонджу была за это благодарна.

Тепло улыбнувшись, свекровь добавила:

– Кроме того, как я буду коротать дни без твоих разговоров о великих женщинах? Для меня это – целое приключение.

Этими словами свекровь словно признавала её важность: признание, которое Сонджу когда-то так хотелось получить от собственной матери. Её переполняла благодарность. Она накрыла ладони свекрови своими и так же тепло улыбнулась ей в ответ.

– Вы мне глубоко симпатичны, Матушка.

За воротами раздавались детские голоса. Уходя, Сонджу сказала свекрови:

– Чинджу ещё не исполнилось и трёх. У нас с вами есть ещё два года вместе.

Несколько дней спустя Сонджу всё ещё думала о словах свекрови, когда услышала чей-то спор во внутреннем дворе. Какой-то мужчина сказал:

– Ваша невестка из Сеула портит наших женщин.

Сонджу навострила уши, мимолётно пожалев, что в обклеенном бумагой окне больше нет отверстий, через которые она могла бы подглядеть, что происходит. Мужчина продолжил:

– Моя жена теперь повадилась со мной спорить. Она говорит, ваша невестка сказала женщинам, что если в семье нечего есть, кроме одного яйца, то это яйцо надо сварить и разделить пополам между мужем и женой.

Сонджу услышала смех свёкра.

– Моя невестка так сказала? – Он рассмеялся снова.

Свекровь же спросила:

– Значит, ты предпочтёшь съесть всё яйцо целиком, оставив жену голодной, я правильно понимаю?

Сонджу не могла поверить своим ушам. Её свёкры заступались за неё! Никто в её родной семье этого не делал.

Другой мужчина сказал:

– Ваша невестка прочитала им историю, в которой муж и жена обмениваются подарками. Теперь моя жена тоже просит подарок.

Свекровь заговорила снова:

– Отложи лучшие куски мяса, курицы или рыбы для своей жены, желательно перед детьми, чтобы они научились уважению к матери. Твоя жена ест хрящи, куриные лапы и рыбьи хвосты, пока ты наслаждаешься лучшими частями.

Первый мужчина сказал:

– Хозяин, скажите же что-нибудь! Эта городская промыла мозги даже вашей жене!

Свёкор прочистил горло.

– Хозяин Большого Дома построил школу для всех деревенских детей. Я отправлял свою первую невестку учиться в школе-интернате. Моя третья невестка – образованная женщина с острым умом. На мой взгляд, она продолжает моё дело и дело моего отца. Идите домой. Больше об этом не упоминайте.

Мужчины