— Харитону было интересно, — пожал плечом Ажур, — А потом появилась Мышка… Сам понимаешь, все изменилось.

— Ладно, — мотнул головой Бек, вглядываясь в темные ночные улицы, занесенные снегом, — Нужно действовать. Гром так просто Беса не отпустит.

* * *

Серый рассвет серебрил крыши домов, погруженных в ночной сон и укутанных плотным снежным покрывалом. Вид был сказочным и завораживающим. Но девушка, стоявшая около окна и, не мигая, смотрящая сквозь стекло, не замечала этой красоты.

— Как ты мог его отдать?! — с упреком, в который раз, шептала Мишка, не оборачиваясь к брату.

Бек молчал. Что сказать? Он выполнял приказ? Спасал ее? Или себя? Да хрен теперь разберет…

— Ты его Грому отдал! Зачем?! — так же тихо повторяла Мишель. Ее голос звучал хрипло. Тело все еще не слушалось полностью. Но она не могла оставаться в бездействии. Ей нужно было двигаться, чтобы справиться с той щемящей чернотой во всем теле и в душе, оставшейся после ухода Беса.

— Готово! — отвлек от очередного упрека Крот, сидящий за столом в центре комнаты.

Все время, пока парень торопливо ковырялся в двух ноутбуках, раскрытых перед ним, Ажур не спускал с него прищуренного взгляда. Этому индивиду Степан ни капли не доверял и все еще не простил вылазку на территорию личной комнаты Беса. Ну а если быть откровенным, то Ажур готов был Крота вырубить прямо здесь. За наглость. Чтобы не совался больше к шефу.

Мишель тем временем подошла ближе и встала за спиной Крота. Внимательно изучив изображение на экране, скомандовала:

— Увеличь этот кусок.

Крот пощелкал клавишами, выполняя приказ.

— Сколько метров от этого туннеля до двери? — спросила девушка, полностью погрузившись в свои мысли и практически не реагируя на присутствующих в комнате мужчин.

— Это не туннель, — ответил Крот, — Это кусок вентиляционного отсека. Я не пролезу. Бек тем более.

— Сколько там метров? — повторила Мишка.

Девчонка сжимала и разжимала руку в кулак, заставляя кровь мчаться по венам быстрее, прогоняя оставшееся в теле онемение. После введенного медиками препарата чувствительность вернулась, но некоторые мышцы все еще бездействовали.

— Около семи, — сдался Крот, — Миша, даже если ты не застрянешь в вентиляционной шахте, то одна не справишься с людьми Громыко. А если и справишься — то не сможешь вытащить объект. Уходить так же, как и пришла — не получится. Придется пробиваться. Вас положат на месте.

— Что предлагаешь? — спросила Мишель, но она уже все решила. Каждая секунда ее бездействия приравнивалась к секунде жизни Харитона. У нее не было прав на промедление.

— Нужно ждать, когда Старики перетрут между собой, — предложил Крот, — Нужно рассказать про увлечение Грома. За это старшие его загнобят. Под шумок мы вытащим Беса.

— Он не доживет, — тихо проговорила Мишка, — Я пойду. Одна. Пролезу через туннель, отключу охрану, заберу Беса. У Грома в доме много ценных вещей. Активируешь сигнализацию. Пока его люди будут прочесывать территорию и искать неполадки в системе, нас в доме уже не будет. Вот здесь есть выход. Ждите нас с этой стороны.

Мишка указала на чертежах, о каком именно месте она говорила.

— Я могу войти в дом отсюда, — предложил Степан.

— Нет, не сможешь, — проговорила Мишка. — На всех дверях дома биометрический замок. Если тебя нет в базе, дверь не откроется. Когда я попаду в дом, поищу добровольца, чтобы открыть дверь.

— Добровольца? — переспросил Ажур.

Мишка бросила на парня взгляд, от которого Степке захотелось отвернуться. Девчонка оказалась совсем не пушистой и беспомощной мышкой.

Мишель отошла от стола, вокруг которого собрались мужчины. Ее мозг лихорадочно продумывал каждую мелочь, извлекая из памяти всю информацию, которая могла бы пригодиться ей в ближайшие несколько часов.

— Тяпина не трогайте, пусть думает, что я в отключке, — тихо командовала девчонка, собираясь снять теплый свитер Беса с себя и надеть черную водолазку и удобные легинсы, — И нужен врач. Чтобы ждал нас в машине. Мы прекрасно знаем, что Бес там сейчас не кофе пьет.

* * *

Вся прислуга была отпущена по домам в незапланированный выходной. Охрана, за исключением двух телохранителей и личного помощника, была отправлена за стены дома. Официально — чтобы укрепить периметр, а неофициально — чтобы исключить нежелательных зрителей. Гром, в отличие от Горбуна, публику не любил. Ему нравилось оставаться со своей жертвой наедине. Наслаждаться ее беспомощностью. Наблюдать, как в гордом взгляде угасает жизнь, как человек превращается в безвольную куклу-марионетку.

Новость о появлении Бессонова в своем доме Громыко встретил в дороге. Бросив все дела и отложив важные встречи, Гром вернулся в особняк. Сгорая от предвкушения, Олег Ильич даже не сменил одежду на шикарный и дорогой шелковый халат, в котором он любил встречать свои «экспонаты». Ему не терпелось взглянуть в глаза своему новому «гостю». Сначала он насладится своим триумфом. А все остальное казалось Олегу Ильичу неважным.

Чувствуя себя маленьким ребенком, обнаружившим подарки под елкой, Громыко спустился по лестнице в подвал. В центре помещения в огромной клетке находился Бессонов. Он был раздет до пояса, а на оголенном торсе четко виднелись следы крови и рваные раны. Его запястья были зафиксированы широкими браслетами, к которым крепились тонкие, но прочные цепи, ведущие противоположным решетчатым стенам. Металл удерживал Беса на ногах, не позволяя упасть или двинуться.

Увидев запекшуюся кровь на теле Беса, Гром плотоядно улыбнулся. Все тело охватило возбуждение. Мужчина ощутил эмоциональный и физический подъем. В паху приятно заныло, подсказывая Олегу Ильичу, что именно этого он и ожидал. Не зря потратил столько сил и средств. Не зря.

— Очень рад, Харитон Сергеевич, — широко улыбаясь, говорил Громыко, — Что решил погостить у меня.

Бес поднял склоненную голову. Его взгляд затянула пелена боли и ярости. Не будь его руки скованы цепями, он бы заставил Громыко захлебнуться собственной кровью.

Гром четко читал все обещания и угрозы Беса в его глазах. Мужчина знал, если вдруг Бессонов вырвется, то убьет его, не задумываясь. И как бы велик ни был соблазн, Громыко решил не рисковать своей драгоценной жизнью.

Обернувшись, увидел помощника, укрывшегося в тени. Белоснежная рубашка Сизова была усыпана мелкими каплями крови Беса, а рукава подвернуты до локтей. Невозмутимое лицо Ильи ничего не выражало. Взгляд был непроницаемый и безразличный, когда мужчина смотрел на свою жертву, и в один миг кардинально менялся, когда был направлен на небольшой узкий столик с инструментами, аккуратно разложенными заботливыми руками хозяина.

— Илья, у тебя ровно час, чтобы усмирить нашего гостя, — скомандовал Гром и направился к лестнице. Но задержался перед клеткой, в которой был заперт Бес.