* * *

Мишку бил озноб. То ли от нервного напряжения, то ли от лекарств, которыми ее накачали после препарата, подсыпанного Батей. Ей хотелось укрыться с головой мягким пледом и спрятаться от всего мира. Она уже готова была отправиться на поиски дивана, кровати, или любой другой горизонтальной поверхности. Но не успела.

Бес перехватил ее, крепко зафиксировав затылок ладонью.

— Это последний раз, когда ты сунулась в пекло! — жестко скомандовал Бес, обжигая Мишку жарким взглядом.

Одного мгновения не хватило до безоговорочного согласия девчонки. Один удар сердца, и Мишель готова была принять любые условия Харитона. Но разум остудил чувства и разложил по полочкам спутанные в сплошную кашу мысли.

— Я действовала так, как считала нужным, — тихо ответила Мишель, а ее взгляд задержался на сурово сжатых губах мужчины.

Глаза Беса зажглись ярким пламенем, способным уничтожить любую преграду, вставшую на его пути. Одна рука все еще фиксировала голову Мишель, не позволяя отстраниться. Второй ладонью Бессонов накрыл поясницу девчонки и вдавил в свое тело, выбивая шумный выдох.

— Ты не будешь рисковать собой! — рявкнул Бессонов, склоняясь еще ниже.

Он не терпел возражений. Не слушал их и не собирался давать Мишке время на раздумья. Каждый нерв в его теле, каждая клетка, кричали о потребности защитить Мишель. Подчинить. Сделать своей. Даже против воли.

Но Бессонову не пришлось принуждать. Будто читая его мысли, Мишка привстала на цыпочки и вжалась носом в небольшой открытый участок кожи на шее Беса там, где бился пульс. Ровно и уверенно, заставляя девчонку почувствовать себя в безопасности. Дома.

— Ради тебя — буду! — слова прозвучали тихо, практически неслышно, и Бес, легонько потянув за волосы, заставил Мишку отклониться.

Он долго смотрел в темно-синие глаза, в которых плескалось упрямство, решимость и капелька грусти. Да, будет. Он это понимал.

Обхватив лицо Мишель рукой, Бес провел большим пальцем по контуру губ, будто собирался стереть с них последние, внезапно вырвавшиеся и необдуманные слова.

Он не смог больше ждать. Усталость свалилась на плечи, прижимая тоннами мыслей и проблем к земле. А хотелось свободы. Чтобы ни о чем не думать и жить моментом. Просто хотелось жить.

Мишка успела судорожно выдохнуть до того момента, как Харитон набросился на ее рот, точно хищник. Она не просила пощады. Наоборот. Стремилась быть ближе к нему. Боялась не успеть. Боялась, что кто-то помешает. А она так соскучилась! Так безумно соскучилась!

Ее ладони, словно бесстыжие бабочки, порхали под одеждой Беса, юрко пробираясь к горячей коже. Она готова была разрыдаться от внезапного чувства пустоты, когда Харитон на секунду отстранился. Ее водолазку он даже не снял. Просто подтянул выше, открывая жадному взору тонкую ткань спортивного нижнего белья. Никакого кружева. Но при виде груди Мишель, Бес понял, что времени у него катастрофически мало. И если бы ни воспоминания о том, что еще несколько часов назад девчонка лежала в его руках без движения, не способная пошевелить ни одной частью тела, он бы взял ее прямо здесь, у стены.

Но он сдержался.

Наступая и тесня девчонку к спальне, Бессонов не выпускал из плена своего рта ее нежные губы. Он готов был целовать ее вечно. Вытеснять из ее упрямой головы любые мысли, которые не касались бы его самого.

Кровать неожиданно оказалась за спиной Мишки. Вернее, под ней. А крепкие руки ловко стягивали легинсы.

Но вдруг Бес замер, нависая над лежащей на спине девчонкой. В его глазах поселился тайфун из сплошного расплавленного свинца. Возможно, Мишка испугалась бы. Возможно, убежала бы. Но она безошибочно угадала причину животной злобы и ярости, промелькнувших во взгляде Бессонова.

— Он ведь не успел ничего сделать, — мягко произнесла Мишель.

Ее руки накрыли щеки мужчины, нежно поглаживая, стараясь убрать тревогу и злые мысли.

Вместо ответа Бес поймал рукой ладонь Мишки и прижал к своему рту. Сделав вдох, Бес неосознанно прикрыл глаза, позволяя аромату ее кожи проникать в легкие. Чтобы убедиться лишний раз, что она здесь, рядом, в его постели.

Бес не стал говорить, что именно поэтому Горбуну повезло, и он умер быстро. Но мысли настойчиво крутились вокруг Мышки, лежащей под мудаком Горбунковым. А если бы он не успел?

Малейшие изменения в настроении и в мыслях Харитона Мишель воспринимала, как свои собственные. Но ей хотелось стереть, вытравить из глаз Харитона осадок. Но она не знала как.

Интуитивно, Мишель обвила ногами талию своего мужчины и притянула ближе, сокращая расстояние. Сквозь ткань белья Мишель чувствовала горячую и твердую плоть своего Беса.

Удерживая вес тела на одной руке, лихорадочно целуя свою девчонку, Харитон расстегнул ремень брюк. А дальше ловкие пальцы сами заскользили по его бедрам.

Мишель и сама не понимала, что творит. Она просто стремилась быть ближе к своему Харитону. К мужчине, сводящему ее с ума.

Первое прикосновение было правильным, жадным и желанным. Все тело Мишель выгнулось дугой, дыхание сбилось, а руки вцепились в широкие плечи, спрятанные под свитером.

Она двигалась навстречу каждому толчку своего Беса, вбирая его в себя, лаская мужской слух тихими стонами и стремясь быть еще ближе. Она забыла обо всем на свете. Для нее остался только он — жесткий и властный, нежный с ней и страстный для нее Бес.

Она снова кричала, задевая в душе Харитона тайные струны. Заставляла его забывать о том, кто он есть на самом деле. Вышибала его из реальности. Дарила надежду и воскрешала мечты.

Зарывшись руками в белокурые волосы, Бес сжал их в кулаки, надеясь, что не причинит ненужной боли. Ее глаза, подернутые пеленой, смотрели на него. Бес видел в них свое отражение и наслаждался тем, как ее зрачки вспыхивают темно-синими искрами.

— Ты моя! — прозвучало с угрозой, но Мишель не испугалась.

Она была несказанно рада этим словам. И не возражала. Зачем? Если он — смысл ее жизни.

— Твоя, — подтвердила девчонка.

По темному взгляду Бес понял, что Мишка балансирует на грани. Еще секунду, и она разлетится на мелкие куски.

Всего пара движений и Харитон понял, что и сам летит вслед за своей своенравной и упрямой Мишель. Он рухнул, придавив девчонку своим телом. Хотел перекатиться в сторону, набок. Но Мишка не дала. Воспротивилась. Крепче обняла его руками и ногами.

Ее рот прижимался к виску Беса. Она что-то шептала, неразборчивое и едва слышное. Но Харитон не стал уточнять. В это мгновение ему было достаточно ее рук, губ и аромата, пропитавшего его насквозь.

Когда девчонка уснула, обнимая его руками, Харитон все-таки перекатился на бок. Тихонько освободившись от цепких рук, несогласных выпустить его даже на секунду, Бес еще пару минут полежал рядом.