− Ты имеешь в виду свою цель?

− Наверно, правильнее сказать – мечту. Я пришел сюда ради мечты, но если бы я принял бы истинную форму, то случилось бы что-то ужасное. Поэтому я тогда ничего не сделал, хотя понимал, что еще миг – и он убил бы Эстара, а Эстар… хорошо относился ко мне, один из всего подразделения.

Мальчик чуть не плакал, по крайней мере, его голос дрожал, и он нервно покусывал губы, стараясь взять себя в руки.

− Меня тогда назвали предателем, хотя я просто боялся причинить им вред, и не только им. Я, правда, не был ни в чем виноват. Впрочем, я и теперь ни в чем не виновен, кроме того, в чем признался.

− Ты действительно убил своего отца?

Ричард кивнул, вновь отвернувшись.

− Ты не обязан это рассказывать, − напомнил ему Стен.

− Я знаю, ты ведь готов принять меня с любой правдой, но…

Мальчишка улыбнулся и посмотрел на Стена:

− Мне очень хочется разделить все это с кем-то.

− Может принести тебе воды или, если хочешь, могу налить немного вина.

Ричард только нервно покачал головой.

− Я справлюсь, просто, когда я понимаю, что не приди я в этот мир – и все было бы иначе, мне становится очень горько. Моя сущность приносит людям столько горя. А мою маму она и вовсе убила. Ты же читал мое дело, да?

Стен кивнул.

− Значит, ты знаешь, что меня заперли, только вряд ли знаешь, что меня держали в холодном подвале, словно ждали, пока я там замерзну, ибо голодом морить не решались. Я грелся тем, что рисовал маленькие печати и запускал энергию. Я ведь тогда еще ходил и мог легко исписать каждый уголок подвала разными письменами. Тогда, сам того не понимая, я перешел с писем экзорцистов к каким-то другим. Я не знаю их значения, но они согревали меня, но я точно знаю, что никого не призывал. Это был древний язык, который знал Керхар, и этот язык имеет куда большую силу, чем современная магия, но он не открывает врат в мир Тьмы, не вызывает ее! Но то существо все равно пришло за мной. Я не знаю, как и почему, я даже не знаю, как оно появилось, просто я почувствовал, что меня вызывают на бой прямо здесь и сейчас, а после услышал крик матери. Зная, что отца нет дома, я понимал, что только я могу защитить ее и сестренку. Я был готов даже принять этот вызов. Я кричал и бил люк подвала, требуя, чтобы оно никого не трогало, а просто пришло за мной, я клялся ему на языке Тьмы, что приму его вызов вне дома, если он никого не тронет. И в доме стало тихо, а после он согласился, вот только в следующий миг моя мать, видно, решила поиграть в героя и, судя по тому, что я слышал, сама напала на этого монстра, и тот ответил на ее удар обороной. Я слышал звуки борьбы, старался вырваться, пока не выбил люк заклинанием и не поднялся наверх. Спасти мать я уже не мог, я только услышал ее последний крик, прежде чем это чудовище переломило ей позвоночник.

На лестнице заплакала моя маленькая сестра, разбуженная криками. Она была очень хорошей и доброй. Она любила меня, немного эгоистично и странно, но любила. Называла меня Нори и частенько щипала за нос, но она была очень добрым и веселым ребенком, который не верил, что я плохой. И я никогда не желал ей смерти, что бы там не говорили другие. Когда она закричала от страха, это чудовище сразу помчалось к ней.

В этот момент появился отец. Я стоял внизу, у лестницы, старательно пытаясь собраться и говорить на языке Тьмы. Фразы получались рваные и довольно бредовые. Я уже не мог говорить складно, наверно, поэтому он и не слушал меня. Отец же оттолкнул меня и бросился на темную бесформенную массу, внутри которой я с самого начала читал подобие гигантской собаки. Отец победил, но маленькая Сина была безжалостно сброшена с лестницы, а я впал в такой ступор, что даже не попытался ее поймать. Теоретически у меня могло получиться. Она бы наверняка пострадала, но была бы жива, попробуй я ее поймать, а я стоял и смотрел на все происходящее, словно парализованный.

Когда же поверженный темный исчез, отец что-то кричал, но я его не слышал и даже не видел. Я не знаю, что было со мной в тот миг, но я словно находился в каком-то ином месте и оттуда наблюдал за происходящим, но когда в меня ударилась печать изгнания, я ожил и одним движением руки разбил ее прежде, чем она навредила мне. В тот миг мой владела вся моя память. Это был Керхар, но, появившись, он тут же исчез, окончательно разозлив моего отца. Он обвинял во всем меня, говорил, что я за все буду платить… Дальше все как по протоколу… Он сначала бил меня, чтобы я уже не мог сопротивляться, потом вырезал на моем теле печати изгнания, а когда начал их активировать и волна энергии пошла по моим ногам, мне стало казаться, что мои ноги превращаются в туман и рассеиваются. Я испугался, потому что исчезать мне не хотелось. Этот страх пробудил силу вновь. Я не знаю как, но Тьма, черным дымом исходившая от моих ног, вдруг стала моим оружием и разрушителем печатей.

Ричард устало уронил голову.

− Я убил его, спасая себя. Мне просто не хотелось умирать, и я призвал на помощь свою истинную темную сущность.

− То есть Керхар убил твоего отца?

− Можно и так сказать, но я и есть Керхар. Между нами разница лишь в знаниях, и та довольно быстро стирается.

− Но ты ведь контролируешь себя? Что-то я не вижу причин держать тебя в цепях.

Ричард неловко поправил браслет от магической цепи.

− Неужели тебе нельзя доверять? Тебе, как Керхару?

Ричард неловко пожал плечами:

− Не доверяли и вряд ли будут после моего преступления.

− А по-моему преступник тут твой отец, обрекший тебя на ад и в итоге еще сделавший тебя инвалидом своей бессмысленной жестокостью; и Олли, решивший приручить темного, словно собачонку, уж прости за это сравнение.

− Олли был хороший. Ему нужны были деньги, вот он и выкрутился столь странным методом, но он заботился обо мне, терпел мои выходки и возился со мной. Он был сносным опекуном.

Стен рассмеялся.

− Что ж, надеюсь, я тоже смогу быть сносным, ну а пока будь как дома, Возможно, удастся сделать все нужные бумаги быстро, и мы отправимся домой, но прежде, чем я займусь всем этим…

Стен встал и без всяких церемоний взял руки мальчика и легким движением вскрыл магический замок цепей, заставив их слететь. Он планировал начать для Ричарда совершенно новую жизнь, благо всё действительно можно было сделать быстро, ибо Стен, надеявшийся все же на подобный исход, заранее подготовил немало бумаг, чтобы теперь все оформить в считаные часы и стать отцом уже не двоих, а троих сыновей: Лейна, Артэма и Ричарда.

Возвращение Стенета Аврелара домой оказалось для всех неожиданным. Известие о его отказе от должности поразило его родной округ.

− Странный у тебя отец, − говорили друзья Лейну, а тот в ответ только хмурился и молчал.