Согласно намеченному плану я зашел в ближайший цветочный магазин. Увы, результат отрицательный. Чуть дальше по улице — еще один цветочный. И опять неудача. В районе Библиотексгатан и Норрмальмсторг отыскалось сразу четыре цветочных магазина. Но и там все мимо.

Я забрел аж на Норрландсгатан и уже хотел махнуть рукой на свою затею, как вдруг углядел скромный цветочный магазинчик, безжалостно втиснутый между огромной кондитерской и еще более огромной почтовой конторой. Я машинально нырнул в цветы и листья и скороговоркой изложил свое дело.

— Нет, надо же! — воскликнула продавщица, живая маленькая толстушка в черной атласной юбке и стоптанных туфлях. — Я как раз стою и думаю, отсылать заказ или нет. Нынче утром я видела его фото в газете. Какой ужас!

— Значит, букет нужно отослать именно сегодня?

— Да, сегодня. Чтобы ровно в три он был у адресата. Господин Леслер специально доплатил. И вот что хуже всего: курьер, как нарочно, захворал, и послать некого.

Я взглянул на часы. Без четверти три.

— Ну, этому горю легко помочь. Где у вас букет? Мне все равно надо туда.

— Какая удача! — Она исчезла в подсобке и вернулась с букетом белых роз. — Прелесть, верно? Двадцать две штуки! Адрес вот здесь, на бумажке. Надеюсь, вы доставите их в целости и сохранности.

— Буду беречь как зеницу ока, — заверил я.

Адрес был неблизкий, в Эстермальме. Тесный скрипучий лифт медленно поднял меня на четвертый этаж. Мрачная площадка, две двери. На одной матовая латунная табличка — «Фон Берпггайн», а над ней визитная карточка — «Ева Калленберг». Я позвонил. Послышались тихие шаги, дверь приоткрылась, выглянуло морщинистое лицо.

— Кого вам?

— Фрекен Калленберг. Я принес ей цветы.

— У фрекен Калленберг посетители, — холодно буркнула старуха.

— Я только передам, и все, я сам спешу, — объяснил я и, прежде чем она успела мне помешать, вошел в темную прихожую.

— Фрекен Калленберг там? — спросил я, показывая на дверь, за которой слышались голоса.

Старуха смотрела на меня и молчала. Я отворил дверь и остановился на пороге скромно обставленной комнаты. В тени под пальмой стояло фортепиано, за столом посредине комнаты сидела молоденькая черноволосая кареглазая девушка. Я видел ее в профиль, она разговаривала с кем-то, скрытым от меня дверью.

— Нет, — со слезами в голосе говорила она. — Этим летом мы с директором Леснером должны были, пожениться.

Она повернулась в мою сторону, смоляно-черные брови приподнялись.

— Фрекен Калленберг?

Девушка кивнула и поднялась. Невысокая, стройная, одета в спортивном стиле. Свежий загар делал ее совсем похожей на южанку.

— Прошу. — Я протянул ей запакованный букет. — Это из цветочного магазина.

Она взяла цветы, а сама неотрывно смотрела на меня. Глаза были большие, испуганно-вопрошающие. Я хотел объяснить, что да как, но тут обнаружил того, с кем она только что разговаривала. С Веспером Юнсоном!

Он сидел на стуле в другом конце комнаты и теперь шагнул ко мне. За ним маячила солидная фигура сержанта.

— Можно вас на минутку?

Я послушно вышел в прихожую.

— Что это значит? — сердито воскликнул он.

Еще не оправившись от изумления, я переспросил:

— Как «что значит»?

Комиссар неодобрительно смотрел на меня.

— По-вашему, здесь уместно шутить?

Я взял себя в руки.

— Не мешало бы вам для начала узнать, что к чему, потом можете возмущаться.

И я коротко объяснил, как вышло, что я явился сюда с букетом роз.

Его раздражение тотчас улеглось.

— Ладно, подождите пока здесь.

Он вернулся в комнату к девушке, а через несколько минут вышел в сопровождении сержанта.

— Может, заедете ненадолго в полицейское управление?

Я холодно согласился.

По дороге на Кунгсхольмен комиссар задумчиво поглаживал усы, но не произнес ни слова. Когда мы поднялись к нему в кабинет, Веспер Юнсон тщательно закрыл за собой дверь и прошел к письменному столу.

— Выкладывайте, — сказал он, закуривая. — Все, от начала и до конца.

— Что именно?

— Про свои последние детективные успехи. Нет, я серьезно. Я, в самом деле, приятно удивлен. Как вы додумались пройтись по цветочным магазинам?

— Очень просто, — ответил я почему-то вдруг с наигранной скромностью. — Смекнул, что Свен Леслер явно не случайно записался к врачу и тут же купил книгу по музыке. Как-то это связано. Он хотел подлечит уши, чтобы лучше слышать музыку.

Веспер Юнсон кивнул.

— Отлично, отлично.

— Но Свен Леслер не имел отношения к музыке. Откуда тогда столь внезапное увлечение? Единственное логичное объяснение — он заинтересовался музыкой, чтобы понравиться кому-то, кто любит музыку. Этот человек был Свену Леслеру очень дорог.

— Женщина, — вставил комиссар.

Я кивнул.

— Женщина, которую он полюбил. Кое-что подсказали и галстуки: по словам продавца, один был отвергнут как стариковский.

— Галстуки были, безусловно, весьма молодежной расцветки, — согласился Веспер Юнсон. — И вы заключили, что он встретил эту женщину в Лапландии?

— Конечно. С одной стороны, на отдыхе вообще склонны влюбляться, а с другой — он так внезапно исчез с лыжной базы, да еще отказался сообщить, где находится. Естественно предположить, что он был со своей знакомой и хотел сохранить инкогнито… Остальное было проще простого. Допустим, они вместе вернулись в Стокгольм. Я спросил себя: а что бы я сделал на месте Свена Леслера? Наверное, послал бы даме цветы. Ну и, как я уже сказал, в итоге отыскался цветочный магазин, и все встало на свои места.

— Очень интересно, — заметил Веспер Юнсон. — Очень.

— Что интересно?

— То, что вы путем одних рассуждений достигли цели столь же метко, как мы путем детального расследования. Да еще и гораздо быстрее. Мы начали еще вчера, дозвонились до Сакснесгордена, где Свен Леслер заказывал номер. Выяснилось, что уже через неделю он оттуда перебрался. Ушел на лыжах через горы в уединенную крестьянскую усадьбу — это дневной переход от Сакснесгордена, принимают они там обычно не больше десятка постояльцев. Через несколько дней позвонил в Сакснесгорден и строго-настрого приказал держать его местопребывание в тайне. Мол, решил расслабиться и хочет отдохнуть без помех.

Только нынче в полдень мы сумели связаться с усадьбой. И после великого множества «но» и «если» все узнали. Судя по всему, Свен Леслер влюбился в молодую стокгольмскую девушку, которая гостила там у них. Последние десять дней они были неразлучны. Свен Леслер уехал домой в субботу, девушка — в понедельник. В Стокгольме ее следовало ждать нынче после обеда. Мы узнали ее имя и адрес, но для надежности встретили на вокзале. Жаль девочку. Похоже, для нее это жестокий удар. Такие натуры нынче редкость. Скромная, серьезная, учится в музыкальной академии и, насколько я понимаю, очень талантлива.