Женщина протирала платьем пол, оперевшись на стену и пытаясь глубоко вздохнуть. На шее горел след от ладони.

Больше медлить маленькая леди не стала. Она вынула из-под платья короткий нож, который крепился на подвязку. Аккуратное, но опасное оружие, с которым Анита умела обращаться.

Помощник схватил меня, заламывая назад руки, но поворачивая к своей госпоже и лежащем на полу Иену. Анита не спешила, она наслаждалась собственным могуществом. Страшная и беспринципная особа, которая готова смести любые препятствия на своем пути.

Сначала Анбас провела самым кончиком лезвия по шее мужчины, слегка царапая ее. Но не позволяя крови начать свой бешеный бег. Медленно передвигаясь вниз, Анита вспорола рубашку Иена. Потом замахнулась и ударила в самое сердце.

Я закричала, проявляя невероятную сил и вырываясь из лап беззубого. Руками отшвырнула железную леди к противоположной стене и наклонилась над раненым мужчиной.

— Ты не сказала, кто третий? — похрипывая, произнес Иен. Его губы посинели, а лицо покрылось белой пленкой.

— Малик. На его щеки алеет подарок от меня, — в слезах ответила я, пытаясь рукою закрыть кровоточащую рану. Но кровь, как река вышедшая из берегов по весне, продолжала разливаться и напитывать мое платье, оттого оно меняло свой оттенок на красный.

— Не самый удачный выбор! Уходи… — в последний раз улыбнулся мужчина. И когда в глазах померк блеск, Иен А Брадос перестал дышать.

— Нет, пожалуйста, Иен! Иен, прошу тебя, не умирай, Иен! — Я рыдала, склонившись над телом жениха. Не понимая, что он своим броском открыл мне путь к спасению. Ведь Анита лежала неподвижно у стены, а растеряный и бестолковый помощник без хозяйки не мог предпринять никаких решительных действий относительно меня.

Я не помню, как покидала красную комнату, которая от крови она стала рубиновой. Ступеньки мелькали под босыми ногами. Казалось вверх их расположилось бесконечное множество. Слезы мешали смотреть. Я упала, разодрав руки. Но быстро поднявшись, продолжила путь. Его смерть не должна быть напрасной. Мне необходимо выжить.

В голове набатом звучало только одно имя, а в душе выжженная пустыня с планеты счастья Айрин. Кто только придумал такое нелепое названия для мертвой земли, что наполняли чудовища. Даже растения на поверхности имели зубы.

Оставалось сделать пару шагов и выбраться из холода подземелья, но тонкая женская рука небольшого размера дернула меня вниз. Я полетела по ступенькам, теряя сознание.

В темноте я видела свечение звезд. Пестрые и узкие хвосты комет указывали мне дорогу к черному озеру душ. Где спиною ко мне стоял мужчина со сломанными крыльями.

— Что случилось, отец? — спросила я первое пришедшее на ум. Здесь не было боли и предательства. Только бесконечное вечное спокойствие и тишина вселенной. Именно, сюда должна отправиться душа Иена, как только тело пожелает расстаться с ней. Совсем скоро, совсем скоро.

— Их сломало защитным барьером планеты.

Отец долго будет восстанавливаться, ведь произошедшее в небытие на прямую влияет на состояние в реальном мире. Вот только получить телесные повреждения практически невозможно. Александр Дит и тут отличился.

— Как мне найти тебя, моя принцесса? — мягким тоном спросил мужчина. Он наклонил голову набок и продолжил свою речь.

— И что так расстроило мою дочь?

— Иен Ан Брадос мертв, — я видела, что император Марины хотел возразить и поведать, что данная информация для него не новость. Но я остановила его поднятой вверх ладонью.

— Я в плену у Аниты Анбас. Она убила помогающего мне Иена.

Отец пошел рябью, словно сигнал терялся. Через мгновение я стояла одна у самой кромки черной воды. Говорят, это место имеет для каждого свой оттенок. Мама увидела красоту синего космоса, ее хентериская подруга — черное месиво звезд, ну а я движение жизни, ведь любая звезда — это душа. Когда ее век заканчивается, она возвращается в озеро. Именно, эти следы я наблюдала перед собою. Для меня космическое пространство представляло собою росчерки на черной бумаге.

Остается только надеяться, что отец слышал мои последние слова.

Яркий белый свет резал глаза. Обнаженная я лежала на железном столе, привязанная толстыми плетеными веревками на пиратский манер. Руки плотно прилегали к телу, но кистями я могла пошевелить.

— Рада снова видеть тебя, дитя. — Анита пугала меня своим спокойным ровным тоном гораздо больше, чем когда захлебывалась гневной тирадой.

— Что вы хотите сделать со мною? — я спросила в надежде потянуть время, только оно у меня и оставалось.

Анбас раскладывала блестящие инструменты на стоящем чуть поодаль маленьком столике. Рядом расположился длинный стол вдоль всей стены. На нем находилось множество различных склянок, банок, трубок и приборов, больше походивших на экспонаты древней лаборатории, тех времен, когда варили зелья и читали строчки в надежде получить невозможное. Невежды, которые отдали свои жизни, ради нелепых экспериментов. Хотя, вселенная дала им все ответы, просто они не желали признавать очевидное.

— Думаешь, что поддерживает молодость моей кожи? — спросила и тут же сама себе ответила женщина. Ее не интересовало мое мнение. — чужая жизнь, помимо крови и костей с кожей, у каждого из нас имеется энергетическая оболочка, кто-то называет ее душою. Хотя, — она посмотрела на меня, беря со стола склянку с зеленой жидкостью, — тебе, думаю, это известно. Хентерийцы научились отбирать жизнь у одних своих детей и одаривать ею других, тем самым отбирая самых сильных и способных. Вижу и это тебе известно.

Я не слушала дальнейшее рассуждение маленькой леди, поскольку знала, что она собралась сделать со мной. Ей необходима энергия, дабы сократить и повернуть вспять свои биологические часы. Заряд жизни от другого существа, который предполагает полное испитие жертвы. Те душа не сможет переродиться, поскольку будет использована, как батарейка для другого создания.

По сути тоже самое проделала моя мать с цвергом. Но она в отличии от Аниты спасала собственную жизнь, не желая причинить боли другому существу. Только сейчас, на пороге уничтожение, я поняла Марину. Ее переживания и замкнутость, груз вины вечно будет лежать на ее плечах. А еще боль, что причиняла единственная дочь своими обвинениями и упреками.

— Прости, мама! — прошептала я матери, даже не надеясь, что она узнает о моем раскаянии.

Анита сделала шаг, по направлению к моему железному ложе, замешкалась и вернулась к своему столу, добавляя капельку в колбу. По комнате расплылся сладковатый запах амелиса.

— Так будет вкуснее! — улыбаясь, произнесла госпожа Анбас. В ней будто жили две совершенно разные личности: одна — степенная и порядочная леди, готовая прийти на помощь подруге Валенсии Ан Брадос; вторая — безумная одержимая женщина, которая забирает чужую жизнь дабы продлить свою молодость.

— Пей! — Анита не настраивала, но сияющие в ее руке инструменты с изогнутыми ручками говорили о намерении, сломать мне пару зубов, дабы влить опасный напиток.