— Держи! — Сорин протянул мне продолговатый серебряный ключ, почти таким же я включал управление своего корабля.

— Что это значит? — удивился я, неожиданной щедрости Андоса.

— Однажды ты помог мне пройти ступень на кругу в военной академии, теперь я пытаюсь расплатиться с тобой, — ответил мужчина.

— Моя жизнь не слишком дорогая цена теперь, — парировал я, совершенно отчаявшись.

— Но она все, что у тебя остается. А пока ты жив, способен изменить расстановку сил в империи, не зря же Кресан Ан Пауис назначил тебя советником. А наставник Хагсам Пул потратил столько сил в твое обучение.

С этими словами, Сорин развернулся и покинул мою компанию. Я с грустью сжимал нагревшийся в руке ключ, сожалея только об одном, что не попытался пойти против семьи и стать Андасу другом.

Только оказавшись в корабле Сорина, я наконец смог здраво мыслить и, поглаживая светящиеся кнопке на стартовой панели, расслабиться. Не ставший мне другом Сорин невзначай дал отличный совет, мне остается только им воспользоваться.

Я нажал красную, затем синюю кнопку. Корабль мягко приподнялся над землею. Последний луч помахал мне на прощание, и светило скрылось за линией горизонта, оставляя после себя черные облака. Темнело на Юме быстро, с заходом солнца.

Плавным нажатием рычага, я устремил космический корабль вверх, дабы скрыться от чужих глаз.

Я отправлялся туда, где свет встречался с тьмою. На самый край земли в буквальном смысле этого выражения. Военная академия располагалась в гористой местности, на разломе пусанского континента. Те, кто не смог выдержать тяжелых тренировок и позора для своей семьи встречались с глубиной Синей бездны, которую окружали отравляющие леса. Листва одних деревьев была коричневато-черная, других фиолетовая. Стояли и зеленые красавцы, но их прекрасный вид был обманчив.

Именно они выделяли ядовитые споры, что распространялись опасными облаками по всей планете. Но концентрации для отравления было не достаточно. Дождь разбавлял яд, выливаясь на землю сиреневым потолок и окрашивая растительность в соответствующий оттенок. Но только не здесь. Вокруг все пестрело и завораживало красками.

Я отыскал в ящике под креслом, на котором сидел, черную пластиковую маску. Отряхнул от пыли и надел. Но она отказывалась прилегать полностью к лицо. Осмотрев конструкцию, я заметил маленький скол на выпуклой стороне внешнего края. Боги смеялись надо мной. Без маски я потеряю сознание через двадцать, максимум тридцать минут. Пришлось снять широкую ленту с руки, что повязал после драки с Сорином, и обмотать лицо вместе с маской. Действовать необходимо быстро. Вот только наставник не любит спешки.

Серые вырубленные прямо в скале массивные стены академии не радовались моему приходу. Они были, как и век назад, холодны и степенны. Подступы к зданию никогда не охранялись, мало находилось дураков, что пожелают насладиться ядовитым воздухом и опасным соседством. Я поднял глаза, она по-прежнему сидела на склоне и наблюдала за приходящими в гости. Марюса. Птица с двумя головами в песочном оперении. Бессменный охранник ворот в академию.

Подойдя поближе, я заметил образовавшуюся черноту плесени на выпуклом рисунке огромных, в три моих роста, дверей. Поговаривали, что Хагсам Пул потерял былую хватку и не так бушует, как во времена обучения Иена. Стоило бы войти без стука и проверить насколько правдивы рассказы про старого вояку. Но не самые приятные воспоминания о днях обучения в академии отучили меня от дерзости.

Стук вышел глухой. Марюса встрепенулась, гаркнула, осмотрев меня своей левой головой и затихла. Повезло. Правая — всегда отличалась особой агрессивностью даже к нем, на которых стоит печать военной академии. Особое вещество, что вводили в кровь, давало возможность беспрепятственно, в обход грозного охранника, попадать в учебные стены. Секрет был прост. Цветы крамера, который растет на Пятой горе, успокаивали марюсу. Вот только добытчики цветов не всегда возвращались в свои семьи. Больно много сородичей птицы обитали по соседству.

Двери распахнулись, впуская внутрь. Меня встретила тишина. На время испытания кругов академия опустела. Крикни и твой голос эхом отзовется, нарушая покой тысячелетнего сооружения.

Я проследовал вперед по сводчатому коридору, что имел полукруглую форму. Повернул направо, к преподавательскому крылу. Даже здесь не слышалось разговоров. Я напрягся.

Желанная дверь была приоткрыта. После полутьмы коридора меня ослепил свет от огромного окна во всю стену кабинета Хагсама Пула. Наставник сидел в широком темно- синем кресле и раскачивался, на манер маленького ребенка.

Мое появление заставила мужчину удивиться.

— Я слышал, как марюса поприветствовала входящего, но увидеть среднего сына Ан Бардоса никак не ожидал, — сказал вставая Хагсам и подавая мне руку.

Невысокий мужчина в военной форме академии внимательно смотрел на меня своими зелеными глазами. Он один из немногих, кому удалось сохранить их цвет после прохождения испытания кругов. Рукопожатие было все таким же крепким. Вот только взгляд излучал усталость.

— Здравствуйте, наставник! — я попытался не выдал своего страха. Я боялся и одновременно уважал это создание.

— Я тебя слушаю, Малик, — мужчина радовался моему приходу, что чувствовалось на физическом уровне, и успокаивало.

— Я хочу узнать поможете ли вы мне в сложной ситуации, — моя наглость не имела границ, но просить помощи или совета было больше не у кого.

— Твой старший брат, как впрочем и младший, отличались особым умением концентрировать собственные эмоции и перераспределять их по телу силовыми волнами, обогащая тело, но калеча при этом душу. А что есть в тебе полезного для нашей империи? И какой прок мне помогать недостойному сыну?

Я опустил голову, понимая правоту наставника. Я не вышел в высший круг, учась в академии; не смог удержать принцессу Марины и опозорился; теперь на кону стоит моя свобода и честь рода. И Хагсаму Пулу, видимо, известно гораздо больше, чем я могу предположить.

— Сила взамен эмоциям. Пинер был силен сам по себе. Использование данного дара погубило его. Он сгорел, перенасытившись силой.

Холодность Иена — это выбор, который он сделал дабы стать сильным и могучим воином. Он использовал свою силу с умом до тех пор пока эмоции не захлестнули разум. — слова наставника всегда имели двойное дно, но пока суть ускользала от меня. Я не был так умен, как Сорин, что видит истину за пеленою слов.

Я вдруг вспомнил наш разговор с братом, когда тот забирал меня с Земли. Иен был опечален, как и я, смертью Пинера, оттого дал волю эмоциям. Слова брата звучали с тоскою.

— Любовь роскошь для меня, — сказал с печалью в голосе Иен, опираясь на перила балкона, — роскошь, которая доступна немногим. Мне некогда игра в ее сладкие игры.

Теплый воздух раздувал волосы брата, бросая отросшую челку на лицо. В лучах гаснущего светила локоны казались ярко-красными, словно языки пламени. А огонь в глазах добавлял образу мрачности. Опасный, дикий и холодный снаружи, он весь горел внутри себя. Безумный танец эмоций, что Иен глубоко таил в своей душе, однажды вырвется наружу, разрушая все преграды на своем пути.