На нём свитерок в облипочку и спортивные брючки с вышитыми на них яркими гербами из последней коллекции Dolce & Gabbana. Тот случай, когда человек хочет быть павлином, а выглядит, точно попугай.

Я кашляю, поперхнувшись какао. Надеюсь, он не слышал про пузо.

— Обсуждаем твои штанишки, солнышко. — Улыбается ему Катя. — Алла Денисовна скидочку для тебя пробила в бутике на Кутузовском?

Владик прищуривается, делая вид, что оценил её насмешку.

— Ладно, не буду кусать тебя сегодня, милая. — Он ставит перед нами на стол коробку из-под торта. — Угощайтесь!

— Что это? — Хмурится Катюха.

— Моя невеста испекла пирог к моему дню рождения, так что принимаю поздравления!

Я подтягиваюсь, чтобы заглянуть в коробку, и в этот момент до меня доносится запах специй, картофеля, масла и какого-то мяса. Пахнет омерзитель… о-ой!

Я ставлю какао на стол и закрываю рот рукой.

— У тебя есть невеста? — Удивляется Катя. — Я думала, ты гей! Вот это новости!

— Кто гей? Я?

В этот момент я не нахожу ничего более разумного, чем вытащить из-под стола корзину для мусора и поднести к лицу. В следующий момент меня тошнит прямо в неё.

— Боже! Что с ней? — Вскрикивает Владичка, пока я утробными звуками распугиваю всех коллег.

— С детства ненавидит баранину! — Объясняет подруга, вскакивает и бросается ко мне. Поддерживает мои волосы, пока я, склонившись над ведром, извергаю из себя остатки завтрака, а затем поворачивается к Владику. — Ну, что ты стоишь?! Убери! Убери свой пирог подальше! Живо!

Через минуту я уже умываюсь в туалете, а Катя отправляет содержимое моего мусорного ведра в пакет. Затем она швыряет его в общее ведро, закрывает крышку, отмывает руки, и мы стоим, уставившись друг на друга, и молчим.

— Думаешь, он всё понял? — Наконец, спрашиваю я, вытирая щёки бумажным полотенцем.

— Он — дебил. — Отмахивается подруга. — А вот остальные — нет. Сейчас, давай, соври, что сточила утром несвежую шаурму возле вокзала, а вот в следующий раз, когда тебя затошнит от запаха чьего-то обеда, выкрутиться будет сложнее.

— Блин…

— Да не ссы! — Катя ударяет меня ладонью по плечу. — Прорвёмся, Кукуха! — Она бросает взгляд на часы. — Ой, летучка уже началась! Срочно бежим!

Мы подрываемся и выбегаем из туалета. Едва успев прихватить свои планшеты, врываемся в переговорную и падаем на свои места. Через секунду в помещение входит Барракуда.

Она делает несколько шагов, ставит свой кофе на стол, бросает на стул сумочку, а затем медленно обводит присутствующих взглядом. Коллеги, которые одновременно вжали головы в плечи, с облегчением выдыхают, когда этот взгляд останавливается на нас с Катей.

— А вот и лучшие сотрудники моей редакции. — Хищно ухмыляется Алла Денисовна. — Пожалуй, начнём с вас.

Это было вполне ожидаемо.

Вряд ли, как прогрессивный руководитель, Аллочка Барракудовна запросит материал о моих приключениях в рядовой городской больнице. Её не волнует ни моё состояние, ни состояние коечного фонда страны. Ясно, как белый день, что сейчас на нас посыплется дождь из упрёков и возмущений по разным поводам.

— Дорогая Катерина. — Начинает начальница с елейной улыбочкой на суховатом лице.

Она эффектно закидывает на край стола своё костлявое бедро и принимает удобную позу, опершись ладонью на столешницу. В изящности с ней может посоревноваться разве что Гурченко, которая в одном из старых советских фильмов так гениально садится в автомобиль, что умудряется, не расклячившись, устроить на сидение сначала вёрткую задницу, а потом и стройные ножки — и всё это в узкой юбке. Гениально!

Вот и сейчас, наблюдая за движениями Барракуды, каждый сидящий за круглым столом понимает, почему именно она занимает этот пост, и почему каждый выпуск журнала имеет ошеломительный успех.

— Да-а? — Закусывает губу Катя.

Алла Денисовна хмурится, и её идеальной формы брови встречаются на переносице. Дальше, судя по всему, последует взрыв негодования, либо шефиня продолжит травить мою подругу сладким, саркастичным ядом.

— Сегодня ночью я имела удовольствие ознакомиться с материалом, который ты подготовила к сдаче…

— И? — Имеет неосторожность растерянно протянуть подруга.

За что тут же навлекает на себя десять казней египетских.

— Какие «и-и-и», Морозова?! — Взрывается Алла Денисовна и бьёт ладонью по столу. Она подскакивает, сбивает рукой стопку бумаг, те разлетаются в воздухе и обрушиваются на пол. Перешагнув их, начальница уже яростно вышагивает вокруг стола по направлению к нам. — По моему лицу заметно, что я довольна тем, что ты мне прислала?!

Она останавливается за нашими спинами, и нам с Катей приходится немного развернуться на стульях, чтобы видеть её лицо.

— Но вы только что сказали, что «имели удовольствие» ознакомиться… — хмыкает подруга.

Ох, зря она это…

Барракуда не любит, когда ей дерзят.

Я едва не зажмуриваюсь, боясь, что сейчас они сцепятся друг с другом, но в последний момент вижу, как под взглядом шефини Катя нехотя опускает взгляд.

— О чём я просила, когда отправляла сначала тебя, а потом тебя на это интервью? — Тяжело дыша, вопрошает Алла Денисовна и указывает пальцем на нас обеих по очереди. — Какая концепция была у этой беседы? Какие задачи?

— Так вроде… — Мычит Катюха, надувая губы.

— Не вроде! — Взвизгивает Аллочка. — Мы должны были явить миру историю любви! А что в итоге? — Она оглядывает нас обеих с презрением. — Одна выдаёт мне почечную колику, а вторая… вторая присылает мне на ночь глядя низкосортное рядовое интервью! Это никуда не годится! Я не стану платить за такой ширпотреб!

— А что… — Пробует возмутиться Катя.

— Ничто! — Отмахивается от неё Барракуда тонкой ручкой со свежим маникюром и возвращается к своему месту. — Как же там было… — Она пытается припомнить. — «Я счастлив и влюблён! Это всё, что я могу сказать!» Это, по-твоему, интервью?

— Ну…

— Да год назад Кукушкина выдала мне материал в разы интереснее!

— Но это её рубрика. — Пытается оправдаться Катя. — Вы прекрасно знаете, что все эти беседы это не мой профиль.

— Мне нужно было интервью с Нелли! Мне нужен был эксклюзив! — Барракуда сжимает в воздухе кулаки, и огромное кольцо с камнем дрожит на её пальце в такт движениям. — Тайна зарождения чувств! Робкие взгляды! История знакомства! Мы все должны были заглянуть под завесу его личной жизни! А ты что мне даёшь, Морозова? «Я счастлив и… влюблён», а дальше ставьте многоточия?!

— Но…

Алла Денисовна в очередной раз не даёт договорить: