Леся стояла неподвижно. Ему показалось, что она даже недышит, напряженная и со страхом чего-то ожидающая, а он тер глиной ее плечи,спину, бока, опасаясь пустить пальцы дальше и не позволяя им подхватить потекиглины, что опускались ниже пояса, где пробовали задержаться на крутизне, нобегущая вода смывала, уносила мутные потеки, такая чистая, прозрачная вода…Очень чистая и прозрачная.

На берегу громко фыркнул конь. Добрыня вскинул голову, передглазами мир двигался, а берега поднимались и опускались.

— Снежок!

Белое пятно пронеслось к воде, донесся плеск. Добрыняпомотал головой. Из белого пятна образовался Снежок, а берег и негромкие волныобрели резкость. Конь призывно заржал, ударил копытом по мелководью. Брызгивзлетели серебристыми жемчужинами.

— Что-то случилось! — вскрикнул Добрыня.

— Да что могло… — отозвалась Леся слабым, как умаленькой птицы, голоском. — Просто играют…

— Нет! — вскрикнул Добрыня. — Снежок чуетчеловека!

— Какого человека?

— Он чует кровь… и смерть!

Леся затуманенным взором видела, как он метнулся к берегу,расплескивая воду так, что брызги взлетали чуть не до облаков. Затрещали кусты.Добрыня на ходу подхватил одежду, быстро оделся. На самом деле Снежок, конечноже, просто заигрывал с кобылкой Леси, иначе бы в руки сперва прыгнул меч,мужчина может сражаться и голым. Зато удалось выскочить из… из этого, что нашлона него в этой холодной северной реке, в чем он тонул и не знал, как выплыть,за что ухватиться.

Однако Снежок заржал снова, отбежал от реки и снова ударилкопытом. Добрыня ощутил, как кожа вздулась мелкими пупырышками, словно выскочилиз проруби. Теперь и сам услышал далеко-далеко конское ржание, крики и словнобы затихающий металлический лязг.

Руки привычно и бездумно хватали доспехи, щелкал металл,скрипели ремни. Прыгнул в седло, на скаку подхватил прислоненный к березе меч.Снежок понесся как ветер, Добрыня едва успел забросить через голову перевязь,тут же холм повернулся, открылась долина… а высоко в небе кружил орел.

Хищник начал опускаться, однако забил крыльями, поспешнонабрал высоту. Но не улетел, пошел осторожными кругами, явно присматриваясь ктому, что внизу за кустарником.

Снежок, повинуясь даже не колену, а мысли, пошел вскачьнапрямик, с шумом проломился сквозь зеленые с красными ягодами кусты. По тусторону лежал навзничь воин в залитой кровью кольчуге. Волосы слиплись открови, на левой стороне головы страшная рана, из груди и живота торчат обломкистрел.

Добрыня соскочил, меч в руке, оглядывался настороженно,по-звериному чуткий, напружиненный, готовый услышать и хлопок спущенной стетивы стрелы, и свист стрелы, и конский топот.

Простучали копыта, это примчалась наспех одетая Леся. Неглядя на витязя, спрыгнула на землю возле поверженного. Ее быстрые пальцыпробежали по его лицу.

— Он умер… Нет, еще не… несчастный!

— Счастливый, — проронил Добрыня. — Он умерне в постели.

Плечо павшего было рассечено так, что почти отделилось оттела. Кольчуга разрублена в трех местах, откуда уже не течет кровь, толькозастыли коричневые бугры. Но и в других местах булатные кольца хранят следычастых ударов. Воин дрался долго и упорно, а упал не от ударов, а от потерикрови…

Веки сраженного затрепетали. Леся ахнула: как с такимиранами можно еще жить, а мужчина с усилием открыл глаза, серые, белки залитыкровью. Губы слегка шевельнулись:

— Кто бы вы ни были… спасите царевну…

— Кто ты? — спросил Добрыня.

— Просто гридень… Нас было двенадцать… Мы сопровождалицаревну из… Засада… Все пали как подобает… Царевну похитили…

Добрыня вскочил. На поляне только кровавый след, здесьпрополз этот воин, выполнивший долг мужчины до конца. Но вот там истоптано, тамбрызги крови на кустах. Еще дальше видны торчащие из зелени сапоги: нападавшиеспешили, не захоронили ни своих, ни чужих.

Леся всхлипнула. Губы умирающего тронула слабая улыбка.

— Спасибо… Но… поспешите.

Взгляд его остановился. Леся всхлипнула громче, дрожащейрукой провела по суровому лицу. Веки опустились, но губы остались изогнутыми вулыбке, с которой он и появится на пороге вирыя.

Добрыня прыгнул в седло:

— Поторопись!

Она ахнула:

— Мы… мы даже не захороним?

— Он просил помощи, — отрезал он сухо.

— Но…

— Он нас простит.

Конь сорвался с места, затрещали кусты. Леся увиделамелькнувший белый как снег хвост, тут же море зелени сомкнулось, и она ощутиласебя, как никогда, одинокой.

Не вытирая слез, поспешно взобралась в седло, а орел началбыстро приближаться к тому месту, где они только что выслушали последние словачеловека, который умер по-мужски красиво.

Добрыня несся мрачный, как ночная скала, неподвижный, словноврезанный в седло огромный камень. Следы схватки кончились быстро, а новый следотыскался почти сразу. Похитители уходят на двух дюжинах лошадей, еще дюжина вповоду, он даже мог сказать, на каком коне увозят добычу.

Деревья скользили мимо, как клочья зеленого тумана. Стуккопыт слышался, как частый стук капель уходящей из него жизни.

— Вот они!

— Где? — переспросила Леся непонимающе.

Добрыня нырнул лицом в конскую гриву, в его опущенной почтик брюху коня руке зловеще заблистала острая полоса железа. Копыта гремели, Лесяслышала свое дыхание, потом различила посторонний стук копыт, а чуть погодявпереди в тумане вычленились крупы скачущих коней. Стали видны и спинывсадников. Леся видела только задних, поглядывала на Добрыню, но тот сталстрашен, как сама смерть, зубы оскалил по-волчьи, нижняя челюсть злобновыдвинулась.

— Добрыня! — прокричала Леся тревожно. — Тыже не знаешь, сколько их!

В завываниях ветра донеслось злое:

— Не… знаю…

— Но ты же… не нападешь…

— Почему?

— Нельзя же так!.. — прокричала она беспомощно.

— Льзя!

Всадники начали оглядываться, но их кони шли тем же ровномскоком, рассчитанным на долгое преодоление пути. Ни один не вытащил саблю илимеч — кто же в здравом уме решится напасть в одиночку на целый отряд.

«Тот, — ответил мысленно Добрыня, — которомутеперь все льзя. Я в здравом уме и твердой памяти, но мне теперь все льзя».

Рукоять меча потеплела в ладони. По телу пробежалаослепляющая волна мощи и ярости. Грудь раздулась, он услышал громовой крик: