— Спокойной ночи.

Я отправился назад, к моторке, завел ее и, проплыв мимоволнолома, направился в темнеющее море, оглянувшись лишь раз в надеждеобнаружить только то, что должно было быть — девушку, сидевшую на причале, изадумчиво глядевшую на волны. Она похожа на Маленькую Русалочку, решил я.

Она не помахала мне вслед. Но, быть может, было темно, и онапросто не заметила.

Вернувшись на Станцию-Один, я почувствовал себя достаточновдохновленным, чтобы направиться в комплекс контора-музей-библиотека ипосмотреть, что мне пригодится во время знакомства с материалами, касающимисядельфинов. Я направил свои стопы через остров к передней двери, миновалнеосвещенные модели и выставки оружия и свернул направо, я толкнул открытуюдверь. В библиотеке горел свет, но само помещение было пустым. Я обнаружилнесколько книг из списка: которые не читал, отыскал их, полистал, но послевторой книги угомонился и отправился записать их.

Пока моя рука записывала названия, глаза скользнули по верхустраницы амбарной книги и наткнулись на одно из имен, записанных там: МишельТорнлей. Я посмотрел на дату и обнаружил, что запись сделана за день до егогибели. Я закончил записывать отобранные материалы и решил полюбопытствовать,что это он взял перед своей смертью. Да, почитать и поучиться. Это были тристатьи-обзора, а индекс одного из номеров указывал, что это была звукозапись.

Две книги, как выяснилось, были просто-напросто чтивом.Когда же я включил запись, мною овладело очень странное ощущение. Это была немузыкальная запись, а скорее нечто из отдела морской биологии. Да. Если жесовсем точно — это была запись звуков, издаваемых китом-убийцей, касаткой.

Тут даже моих скудных познаний вполне было достаточно, но явсе же, чтобы не сомневаться, проверил их по одной из книг, что оказались подрукой. Да, кит-убийца, несомненно, был самым главным врагом дельфинов, и где-тоне так давно Военно-морской центр подводного плавания в Сан-Диего проводилэксперименты, используя запись звуков, издаваемых касатками во время схватки сдельфинами, в целях совершенствования прибора, предназначенного для отпугиванияих от рыбацких сетей, в которых дельфины часто по нечаянности погибали.

Для чего же эти записи могли понадобиться Торнлею? Если ихпроигрывали с помощью какого-нибудь водонепроницаемого агрегата, это могловполне оказаться причиной необычного поведения дельфинов в парке в то время,когда был убит Мишель. Но почему? Зачем вообще делать что-то подобное?

Я сделал то, что делаю всегда — сел и закурил.

И во время перекура мне стало еще более очевидно, что всебыло совсем не так, как казалось во время убийства, и это заставило меня ещераз рассмотреть природу нападения. Я подумал о снимках, на которых видел тела.О медицинских отчетах, которые читал.

Укусы. Следы жевания. Раны…

Артериальное кровотечение, прямо из сонной артерии.

Многочисленные ранения плеч и грудной клетки…

Если верить Марте Миллэй, дельфины подобным образом неубивают. И все же, насколько я помнил, у них множество зубов — пусть не слишкомуж жутких

— но пилообразных. Я начал перелистывать книгу в поискахфотографий челюстей и зубов дельфина.

Пришедшая ко мне затем мысль была с мрачными, более чем синформационными обертонами: там, в соседней комнате, есть скелет дельфина.

Раздавив сигарету, я встал, прошел через дверь в музей иначал искать выключатель. Он обнаружился не сразу. И в разгар поисков яуслышал, как дверь на другой стороне комнаты открывается.

Повернувшись, я увидел Линду Кашел, переступавшую порог.Сделав следующий шаг, она взглянула в моем направлении и застыла, подавивневольный вскрик.

— Это я, Мэдисон, — сказал я. — Простите, что невольнонапугал вас. Я ищу выключатель.

Прошло несколько секунд.

— Ох, — сказала она затем. — Он внизу, за витриной. Сейчаспокажу.

Она прошла к передней двери и пошарила за моделью.

Свет зажегся, и она нервно хихикнула.

— Вы напугали меня, — сказала она. — Я заработаласьдопоздна. Необычная штука, но я двинулась обратно. Я вышла подышать воздухом ине заметила, как вы пришли.

— Я взял книги, что выбрал себе, — сказал я, — но благодарюза помощь в поисках выключателя.

— Я с удовольствием запишу книги для вас.

— Я уже сделал это, — признался я. — Я оставил их там,потому что захотел еще раз посмотреть на выставку, прежде чем отправлюсь домой.

— О… Ну, я как раз собиралась закрывать. Но если вы хотитененадолго задержаться, я позволю вам это сделать.

— И чего это мне будет стоить?

— Выключите свет и захлопните за собой двери — мы их незапираем. А окна я уже закрыла.

— Хорошо, будет сделано… Простите, что напугал вас.

— Все в порядке, большой беды не случилось.

Она сдвинулась к передней двери, повернулась, когда дошла донее, и улыбнулась снова — самая удачливая улыбка за весь этот вечер.

— Ну, спокойной ночи.

Прежде всего я подумал о том, что не было заметно никакихпризнаков экстренной работы, проводившейся в последнее время, перед тем, как япоявился здесь. Второе, о чем я подумал — что она слишком настойчиво пытаетсязаставить меня поверить ей, а третья мысль была и вовсе грязной. Но с проверкойследовало погодить. Я обратил свое внимание на скелет дельфина.

Нижняя челюсть с ее игольчатыми острыми зубами очароваламеня, и размер их был почти что самой интересной особенностью. Почти что, но несамой. Наиболее интересным во всем этом был факт, что нитки, которыми крепиласьчелюсть, были чистыми, невыцветшими, сверкающими на концах, как свежеотрезанные— вовсе не походили на более старые нити во всех прочих местах, где креплениеэкспоната было нитяным.

А то, что я счел особенно интересным насчет размеров —челюсть была такой величины, что могла великолепно служить холодным оружием.