— А сами ничего не заказывали?

Он покачал головой:

— Имел печальный опыт, когда был помоложе. Испугался. Влюбом случае, он заказывал что-нибудь — я имею в виду, там, в «Чикчарни». Онзаходил туда, в заднюю комнату за баром. Вы не видели?

— Нет.

— Ну, пару раз ему становилось плохо, и мы повздорили из-заэтого. Он знал, что этот гадюшник не имеет лицензии, но это его не беспокоило.В конце концов я сказал ему, что куда безопаснее принимать какую-нибудь дряньна станции, но его беспокоило, что правила этой чертовой компании запрещаютподобные штуки. Глупости, по-моему. В конце концов я сказал ему, что порабросить, если он не хочет, чтобы дело кончится плохо, и, если уж он не в силахдождаться, пока придет конец недели, чтобы заняться этим где-нибудь в укромномуголке. Я прекратил эти попытки поездки.

— А он.

— Только недавно.

— О.

— Так что, если вы туда собираетесь за этим делом, то яскажу вам то же самое, что и ему говорил. Занимайтесь этим здесь, если уж неможете дождаться свободного времени, чтобы забраться куда-нибудь подальше и вболее приличное место, чем это «Чикчарни».

— Я запомню это, — сказал я, раздумывая, не было ли эточастью какого-либо плана, и не подстрекал ли он меня на нарушение правил,установленных компанией, чтобы затем избавиться от меня. Это казалось чересчуруж дальновидным и смахивало на слишком параноидальную реакцию на мой счет. И япрогнал эту мысль.

— Ему еще раз стало плохо?

— Думаю, да, — ответил он, — но точно не знаю.

Вот и все, что он пожелал сказать мне на эту тему. Я,конечно, хотел расспросить его о многом, но наше знакомство пока было таким,что мне для этого требовалась какая-то лазейка, чтобы прошмыгнуть сквозь нее, аон не дал мне ни одной зацепки.

Итак, мы закончили работу, вернулись на Станцию-Один иотправились каждый по своим делам. Я остановился и сказал Дэвису, что хотел быпопозже взять лодку. Он показал мне, какую именно, и я вернулся в коттедж иподождал, пока он не отправится пообедать. Затем я вернулся к пристани, сунул влодку свое водолазное снаряжение, затем ушел. Эта тщательная конспирация быланеобходима, потому что одиночное погружение запрещалось правилами и потому чтомеры предосторожности Бартелми изложил мне в первый же день. Правильно, оникасались только внутренней части района, а корабль лежал за нею, но я не хотелобъясняться, где я буду находиться.

Конечно, мне в голову приходила и мысль о том, что это моглобыть ловушкой, готовой захлопнуться в любом случае. Но покуда я надеялся, что умоего приятеля из музея челюсть все еще находится на месте, и не стоитпринимать в расчет возможность подводной засады. Кроме того, у меня с собой былодин из тех маленьких смертоносных прутьев, заряженный и подготовленный. Всебыло вполне ясно, я не забыл ничего. Не то, чтобы я не принимал в расчетвозможность западни для дурачка — просто я решил быть осторожным, проявляя своелюбопытство.

И поскольку я не знал, что случится, если меня заметятпогружающимся в одиночку в снаряжении компании, я должен был рассчитывать насвою способность объяснить мою вылазку — если, конечно, меня застукают на этомнарушении семейного спокойствия — тем, что задумал автор этой записки.

Я достиг, как мне показалось, необходимого места, встал наякорь, скользнул в свое снаряжение, перевалился через борт и пошел вниз.

Прохладное спокойствие охватило меня, и я спускалсямедленно, осторожно, точно нес что-то хрупкое. Затем, опускаясь все глубже иглубже, я покинул прохладу и свет, вступив в холодную тьму. Я включил лампу,освещая все вокруг.

Несколькими минутами позже я нашел корабль, покружил околонего, обыскивая окрестности в поисках признаков человека, маскировавшегося поддельфина-убийцу.

Но нет, ничего. Кажется, я был один.

Затем я направился к корпусу старого корабля, посветил вниз,на отколотый кусок с обломком грот-мачты. Он выглядел нетронутым, но ведь и японятия не имел, что там зарыто и как давно.

Пройдя рядом, а затем поверху, я прозондировал кучу илатонким прутиком, который прихватил с собой. Немного погодя я убедился, что тамнаходится маленький продолговатый предмет, вероятно, металлический, дюймах ввосьми от поверхности.

Приблизившись, я раскопал ил. Вода замутилась, свежий илпополз, чтобы заполнить освободившееся место, раскопанное мной. Ругаясь просебя, я протянул левую руку, согнув пальцы ковшом, и медленно и осторожнопогрузил ее в грязь.

Я не встретил препятствия, пока не добрался до коробки. Нинитей, ни проволоки, ни подозрительных предметов. Это определенно был металл, ия проследил контуры: где-то шесть на десять и на три дюйма. Коробка была всамом низу и крепилась к мачте двумя прядями проволоки. Я не ощутил соединенияс чем-то еще и потому поднял — по крайней мере, на мгновение — чтобы лучшеразглядеть.

Это была маленькая, очень обычно выглядевшая защитнаякоробка с ручками на обеих концах и наверху. Проволока была пропущена через двеиз них. Я стряхнул моток пластикового шнура и завязал узел на ближайшей ручке.После того, как я выпустил шнур на порядочную длину, я опустился ивоспользовался плоскогубцами, которые захватил с собой, чтобы разрезатьпроволоку, крепившую коробку к мачте. А затем поднялся наверх, вытравив остатокшнура.

Назад в лодку, а затем — вон из снаряжения, и уж затемосторожно, по сантиметру, я вытащил коробочку из глубины. Ни движение, ниперепад давления не привели в действие никакую мину, так что я почувствовалнекоторое облегчение, когда наконец-то поднял ее на борт. Я поставил коробку напалубу и подумал о том, что я совсем беззащитен.

Коробка была закрыта, и что бы там ни было внутри, онодвигалось, когда я встряхивал ее. Я ковырнул ее отверткой. Затем я перевалилсячерез борт в воду и, держась там и вытягиваясь через борт, прутом откинулкрышку.

Но, кроме плеска волн и шума моего дыхания ничего ненарушало тишину. Тогда я снова влез в лодку и заглянул в коробку.

В ней лежал холщовый мешочек с подвернутым вниз клапаном,плотно закрытым. Я вскрыл его.

Камни. Он был наполнен дюжиной ничем не примечательных свиду камней. Но с каких это пор люди стали так заботиться о простых камнях?Ясно, что здесь скрывались какие-то большие ценности. Я подумал об этом,хорошенько обтер несколько из них полотенцем. Затем я повертел эти камни вруках, внимательно осматривая их со всех сторон. Да, несколько вспышек удариломне в глаза.