Орри. Фред голосовал за это предложение, да и Сол согласился попробовать, но Вулф наложил вето. Он сказал, что не может так долго терпеть подобный примитив.

Сол предложил рассказать все Кремеру. Все, что мы знаем, кроме имени Баллу. Нам это никак не повредит, а Кремера заставит призадуматься, во всяком случае отвлечет от Орри. Если среди отпечатков, собранных полицейскими экспертами в квартире Изабель Керр, найдется хотя бы один отпечаток пальца Флеминга, то его песенка спета. Однако Вулф отверг и эту идею. Он заявил, что совершенно ни к чему напускать полицию на Флеминга прежде нас: в полиции наверняка выведают имя Икс, которое мы скрываем даже от Сола и Фреда. Пятьдесят кусков, правда, не лежали в сейфе Вулфа и не влияли на ход его мыслей, но Вулф помнил, где они находятся.

Я сделал предложение, которое подсказало Вулфу блестящую идею. В моем предложении, правда, не было ничего блестящего. Я всего лишь сказал, что могу привести чету Флеминг сюда для беседы с Вулфом. Насколько нам известно, многие люди выкладывали Вулфу куда больше, чем хотели, так почему бы не дать такую возможность Флемингам? Сол и Фред могли бы следить за разговором через специальное отверстие в стене ниши, после чего мы бы вновь собрались и обсудили, что делать дальше. Солу с Фредом предложение понравилось, Вулф же надулся и бросил на меня свирепый взгляд. Ничего другого я от него и не ожидал, поскольку за короткий промежуток времени навязывал ему уже вторую встречу с женщиной. Он сидел и дулся, а мы сидели и смотрели на него. Полминуты спустя он обратился ко мне:

— Арчи, блокнот. — (Я развернулся и достал блокнот с ручкой.) — Письмо. Шапка обычная. Мистеру Барри Флемингу для мистера Мильтона Фейлса, и адрес. Уважаемый мистер Фейлс! Конечно, это трюизм, но люди, у которых внезапно появляется новый источник дохода, часто покупают вещи, которые раньше не могли себе позволить. Точка. Возможно, вам нравятся орхидеи, запятая, и возможно, вам захочется купить несколько орхидей на пять тысяч дополнительного дохода, полученного вами за последние четыре месяца. Точка. Если так, запятая, я буду рад познакомить вас со своей коллекцией, запятая, когда вы позвоните и мы договоримся о времени встречи. Искренне ваш.

Я бросил блокнот на стол:

— Прекрасно! Возможно, это позволит нам заполучить мистера, а не миссис Флеминг. Если же письмо принесут им домой, когда его дома не окажется, но будет она, то разговаривать вам придется с ней, а не с ним. Статистика гласит, что семьдесят четыре процента жен вскрывают письма, адресованные мужьям, и не обязательно над кипящим чайником. Почему бы не послать письмо в школу?

— Сегодня пятница и уже два часа, — заметил Сол. — Письмо дойдет до него только в понедельник.

— Гр-рр! — прорычал Вулф.

— Вы правы, — согласился я. — Проклятье!

— Идея очень красивая, — произнес Сол. — Он здорово попотеет до разговора с вами, а это очень хорошо, поскольку он обязательно должен прийти. Даже если он не убивал ее. Но могу я внести небольшую поправку?

— Да.

— Может быть, написать письмо так. Возьми блокнот, Арчи. Уважаемый мистер Фейлс! Как вам известно, запятая, я была лучшей подругой Изабель Керр, запятая, и мы делились с ней самыми сокровенными тайнами. Она рассказала мне о ваших пяти тысячах. Я никому об этом не говорила, запятая, поскольку это был наш секрет. Нет, исправь «это был наш секрет» на «я обещала ей, что никому не скажу». Далее. Можете выразить свою признательность, запятая, отдав мне хотя бы половину от пяти тысяч. Вы должны принести мне эти деньги не позднее второй половины дня в воскресенье. По вечерам я работаю. Мой адрес указан выше, а телефон такой-то. Письмо должна подписать Джулия Джекетт. И написать, должно быть, тоже — вряд ли у нее есть пишущая машинка.

— Потом он ее прихлопнет, — сказал Фред, — и тут-то мы его и сцапаем.

— Так и случится, — кивнул Сол, — если мы ему позволим и если это он убил Изабель Керр. — Потом обратился к Вулфу: — Мне кажется, так мы достигнем результата быстрее. Я не смогу уговорить ее написать письмо, поскольку я крыса, а вот Арчи сумел бы.

— Запросто, — ухмыльнулся я. — Я пообещаю прислать орхидеи на ее похороны. — Я перевел взгляд на Вулфа. — Вы ведь пожелали ей удачи?

— Так ты отказываешься? — процедил он.

— Нет, сэр. Я очень рад. Я просто хотел сказать, что уговорить ее будет трудно, а если она все-таки согласится, то нам нельзя упускать ее из виду ни на секунду, а на это она может не пойти. Уговорить ее — дело сложное.

— Но ты готов попытаться?

— Да, сэр. Если я оплошаю, то всегда смогу свалить вину на Сола.

— Это бессмысленно. Куда важнее точно сформулировать письмо. Прочитай, что получилось.

Вот почему в пятницу в час дня я сидел в комфортабельном кресле в номере на девятом этаже отеля «Мейдстоун», расположенного в районе Семидесятых улиц, Центральный парк, Вест-Сайд. Джулия Джекетт полулежала в постели, подложив под голову и спину три подушки. Она успела расправиться с тостами, яичницей с ветчиной и маффинами с земляничным джемом и теперь потягивала уже третью чашку кофе, пока я рассказывал про шантаж и Фалеса Милетского, не называя, впрочем, Баллу. Просторный и светлый номер украшали ветки чудесных Vanda rogersi, которые я поставил в вазу у изголовья кровати. Еще одну орхидею Джулия запихнула за вырез небесно-голубого халатика. Она сказала, что по утрам от нее толку мало, но на самом деле, поверьте, смотреть на нее было совсем не скучно. Осмысленный взор, свеженькое личико и норов, которого хватило бы на табун мустангов.

— Бедняжка Изабель, — произнесла она. — Что за невезуха: зять — шантажист, любовник — убийца… Свихнуться можно.

— А лучшая подруга — ослица, — добавил я.

— У нее была только одна подруга. Я.

— Совершенно верно. Слово «ослица» я употребил исключительно с профессиональной точки зрения. Как мужчина, я использовал бы скорее такое обращение, как «котеночек», «зайчик» или хотя бы «ягненочек». Но с профессиональной точки зрения…

— Вы догадываетесь, что это постель? Что я могу вскочить и схватить вас?

— Да, я внимательно слежу за каждым вашим движением. Так вот, с профессиональной точки зрения я окрестил вас ослицей, поскольку, вбив себе в голову, что Изабель убил Орри Кэтер, вы уперлись, как мул, несмотря даже на то, что третий по уму и смекалке сыщик в Нью-Йорке предлагает вам пари десять против одного. Мне бы…

— А кто два самых смекалистых?

— Ниро Вулф и я, но я вам ничего не