– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказала я. Возможно, оттого что брат не привык слышать такое, он повернулся ко мне. Я понимала, что надо остановиться, но продолжала иронизировать, и сама себе была противна. – Чтобы разорвать отношения, надо сначала их завести.

Даже в полумраке застекленной террасы было видно, как Уоррен слегка покраснел. Я же знала, что пожалею о сказанном.

– Да будет тебе известно, – сказал он сухо, листая страницы учебника слишком быстро для того, чтобы разобрать написанное, – я решил сосредоточиться на учебе.

– Знаю, – быстро ответила я, пытаясь сгладить свою резкость.

– Нет смысла заводить отношения с людьми, с которыми все равно ничего не выйдет, – продолжал он тем же тоном.

Я уже собралась уйти в дом, но чем-то сказанное братом меня задело.

– Ну откуда ты знаешь? – спросила я.

Он посмотрел на меня и нахмурился.

– Знаю что?

– Ты сказал, что не хочешь тратить время на людей, с которыми все равно ничего не выйдет, – напомнила я, и он кивнул. – Но как ты можешь знать, что с ними ничего не выйдет, пока не попробуешь?

Уоррен открыл рот, но промолчал. Я представляла себе, с какой бешеной скоростью его мозг будущего юриста выстраивает логическую цепочку доказательств, продумывает ответы на возможные вопросы. Брат вздохнул, собираясь что-то сказать, но передумал.

– Не знаю, – сказал он наконец.

Я хотела уйти в дом, но, глядя на брата, сидящего в полумраке с книжкой, знания из которой не понадобятся ему еще несколько месяцев, а то и лет, раздумала и подтолкнула к нему маркер. Он улыбнулся мне и схватил его. Я снова села, брат стал просматривать книжку, выделяя абзацы и проверяя, не упустил ли чего-нибудь важного. За окном уютно шумел дождь.

Пять лет назад

Это было не свидание, но то, что с тех пор я для себя называла днем, когда мы с велосипедами шли домой из бассейна с накинутыми на плечи мокрыми полотенцами. Мы просто вместе смотрели кино, и в этом не было чего-то особенного. Тогда почему я так нервничаю, сидя рядом с ним в темноте кинотеатра «Аутпост»? Сюжет фильма едва занимал меня, потому что я всецело была поглощена мыслью, что рядом со мной сидит Генри, внимательно наблюдала за каждым его движением, прислушивалась к ровному дыханию. Между нами был только подлокотник кресла, и я размышляла, положить ли на него руку. Положит ли он поверх свою? Мне так хотелось, чтобы он взял меня за руку.

Лето без Люси на деле оказалось не таким уж невыносимым, как я ожидала, главным образом благодаря Генри. Первые несколько недель мы провели вместе – долгие дни на пляже, в бассейне или в лесу, куда Генри таскал меня, чтобы показать камень или насекомое, от которых, по его заверению, у меня «снесет крышу». Во время дождя, когда взрослые не хотели везти нас в «Страуд-молл» или в боулинг на Поконо-лейнс, мы проводили время в доме на дереве. Иногда заходил Элиот, и мы втроем играли во что-то вроде покера. Эту игру Элиот изобрел сам. У меня получалось не так хорошо, как в другие карточные игры, потому что Генри всегда понимал, когда я блефую, но так и не раскрыл секрета, каким образом.

С Люси мы обычно обменивались косметикой, смотрели фильмы о танцевальных группах поддержки, угощали друг друга конфетами. Генри же утверждал, что неспособен различить по вкусу драже «скитлс» разных цветов. Теперь мне не с кем было обсуждать статьи из старых номеров журнала «Семнадцать», в которых я тщательно изучала каждую страницу. Несмотря на все это, с Генри было интересно.

Но на прошлой неделе что-то стало меняться. Началось все на плоту. Деревянный плот, стоявший напротив пляжа, был довольно большой, на нем одновременно могло поместиться человек десять, хотя спасатели принимались дуть в свои свистки, если там набиралось больше пяти или собравшиеся начинали сталкивать друг друга в воду. Мы с Генри устраивали гонки, которые ближе к вечеру становились все сложнее. Последнее состязание – кто быстрее доплывет от плота до берега, пробежит по берегу до киоска, обогнет его, добежит обратно до воды и вернется на плот – довело нас обоих до изнеможения. Мы лежали, отдыхая, на плоту, и мне показалось, что Генри заснул.

Чтобы его разбудить, я выжала на него несколько капель воды из косы. То ли Генри действительно заснул, то ли умело притворялся, но он не шевельнулся. Больше мне выжать не удалось, и я обмакнула кончик косы в воду и стала на него брызгать, но он по-прежнему не реагировал. Решив, что он спит и нехорошо над ним издеваться, я стала смахивать капли с его лица, и тут он открыл глаза и посмотрел на меня. Так, глядя друг на друга, мы замерли на мгновение, и тогда я впервые заметила, какие у него красивые глаза. Вдруг мне захотелось, чтобы он меня поцеловал.

Эта мысль была так неожиданна, что я отпрянула от него, и мы стали говорить – причем оба довольно громко – о разных посторонних вещах. Но что-то произошло, и мне кажется, мы оба это почувствовали, потому что через несколько дней, когда мы с Генри шли с велосипедами домой, он спросил меня, не соглашусь ли я сходить вместе с ним в кино.

Теперь, сидя в темноте кинотеатра, я старалась смотреть вперед, глубоко дышать и успокоить бешеный стук сердца. Я нисколько не следила за происходящим на экране, но чувствовала, что дело там идет к развязке. Мне стало грустно, что я попусту разволновалась, как вдруг Генри протянул руку над разделявшим нас подлокотником, взял меня за руку, и наши пальцы переплелись.

Тут я поняла, что все изменилось. Мы с Генри оказались на первом свидании. И мы уже были не просто друзья.

– Мне… – Женщина в ярко-розовом велюровом капюшоне замолчала и, прищурившись в раздумье стала разглядывать меню, барабаня пальцами по прилавку закусочной. – Диетическую пепси, маленькую коробку жареной картошки и стакан с кубиком льда, – сказала она наконец.

Элиот стоял у меня за спиной. Кухонная лопатка свисала у него сбоку, он всецело погрузился в сюжет толстой книжки в бумажной обложке, которую держал в руках.

– Жареная картошка! – крикнула я ему. Он кивнул и отложил книжку. Пробивая чек, я объяснила женщине:

– У нас только диетическая пепси. И пятнадцать центов за лед.

– Прекрасно, – пожала плечами она.

Я убедилась, что не забыла добавить налог, чего не делала в три первых дня работы. Фред, узнав об этом, покраснел сильнее обычного, и ему пришлось провести день без рыбалки, весь день сидя в кабинете, проверяя выручку и вполголоса ругаясь.

– Пять девяносто пять. – Женщина дала мне шесть долларов, я положила купюры в кассу и подтолкнула к ней по прилавку монету в десять центов, которую она опустила в почти пустую копилку для чаевых.

– Спасибо, – сказала я. – Будет готово через пять минут.

Я повернулась к стоявшему за спиной аппарату с газировкой и стала наполнять стакан. Подождала, пока осядет пена, и снова нажала на кнопку. Я работала здесь всего неделю, но азы уже освоила.