последними мгновениями жизни Тессадаиль, дробилось на вспышки образов, раскалывалось уже отзвучавшими фразами.

«…– Я не причиню Вам вреда, если Ваши воины не станут нападать.

– Вы не понимаете, Ваше Высочество. Это – не мои воины…»

«…– Ты воплощаешь всё, что говорят о твоём народе, сиятельный царевич. Столько ярости и необузданной силы. Куда ты направишь её? Ты убьёшь меня, если не получишь желаемое?

– Всё, хватит…»

«… – Но коли хочешь знать, госпожа Нидаэ: нет, мы не планировали завоевательный поход изначально.

– Каким же неблагим угодна эта вражда, хотела бы я знать…»

«…– Понимаю, ты не хочешь выдавать мне всего, сиятельный царевич. Но прошу тебя… одного лишь намёка будет достаточно. Его Высочество вне опасности?

– Я ничего об этом не знаю!..»

«…– Доброго пути в Страну Вечного Лета…»

– Прочь! – отчётливо прозвучал приказ, и пировавшие его сутью призраки вдруг отступили. – Ты здесь, со мной, Кирдаллан Тиири.

Жадно он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться, всё ещё не в силах пошевелиться. Перед глазами отчётливее, чем сомкнувшиеся высоко над ним ветви деревьев, представала та, чужая ночь, расцвеченная чужим же знанием. Рэмейский царевич вкладывал клинок в руку своей убийцы – в обмен на жизнь друга. И этот клинок обрывал потом нить жизни женщины, чей призрак владел сейчас его разумом – единственный, кого не отогнал друид.

– Спрашивай! Спрашивай сейчас, пока я удерживаю их на границе!

Слова Карлака едва складывались для Кирдаллана во что-то осмысленное. Дуновение холодного ветра, переменчивый многоликий шёпот. Тессадаиль была здесь, с ним – он чувствовал её всем собой, даже не видя. Она дышала его дыханием, но не пила жадно его кровь, его магию.

При жизни она служила его роду – до самого последнего мгновения. Но теперь, возвращая её из покоя, заставляя окунуться сызнова в пережитую муку, Кирдаллан не чувствовал, что вправе приказывать ей.

«Прошу… Открой мне, что ныне подвластно твоему взору. Где твой возлюбленный, Тессадаиль?..»

Заклинания, которые выкрикивал Карлак, казались такими далёкими, более далёкими, чем призрачный хор. В этом хоре Кирдаллан боялся услышать другой голос, родной, боялся посмотреть её глазами и увидеть.

Но она показала иное…

Небесные светила, замершие на потолке. Две галереи с колоннами, капители которых вырезаны в виде раскрытых лотосов, а стволы – в виде связок бумажного тростника. Пол, украшенный мозаиками из разноцветных каменных плит.

Царская чета в сине-золотых одеждах, величественная и безмятежная. Их троны инкрустированы самоцветами и цветными эмалями. Как его браслет.

Воздух гудит приглушёнными разговорами, нетерпеливым ожиданием вестей.

Владыка поднимает изогнутый сине-золотой жезл, и высокие двери распахиваются.

Облачённый в светлые рэмейские одежды, он вступает в зал. Его сердце переполнено радостью и торжеством. Единственные его украшения – золочёный пояс и широкий браслет на левом запястье, укреплённый поверх повязок. Там, где отсечена кисть… Он бросает вызов всему, что произошло с ним. Страх более не властен над ним. Ненависть не сильнее его чести и понимания.

Золотая пектораль – Древо Жизни Данваэннона, переплетённое в прорезном узоре с лотосом и веером бумажного тростника, в окружении священных ибисов.

– Младший царевич Эрдан, сын нашей досточтимой союзницы, Пресветлой Владычицы Данваэннона, сегодня я представляю тебя двору Таур-Дуат!

Он преклоняет колено перед троном рэмейских Владык, счастливый.

Новый путь впереди… и он на своём месте… Благодаря тому, кого теперь он может назвать другом…

«…– Ты будешь рядом, Хэфер?.. Ты исполняешь обещанное…»

«…– Но скоро целители закончат с твоими ранами – и решим, как лучше вернуть тебя домой. Это я тоже тебе обещал.

– Нет. Это не то, чего я хочу. И от этого никому не станет ни легче, ни лучше… Нашим народам нужен новый эмиссар…»

Образ Тессадаиль поднялся в его сознании, затмевая яркие образы брата и рэмейского наследника. Живая, или казавшаяся таковой, эльфея печально улыбнулась ему.

И вдруг её лицо исказилось, а с губ сорвался оглушительный вой баньши, в котором потонуло всё.

Кирдаллан оказался на широкой тропе, уходившей в туман. Сумеречный лес, застывший в ожидании, обступал его со всех сторон, протягивая костистые чёрные ветви. Здесь он был один, разлучённый со всем, что знал – с привычными законами реальности, со знакомым ощущением чьей бы то ни было жизни вокруг.

Ни единого существа.

Далеко зазвучал ирреальный звон охотничьих рогов. Взлаивали где-то впереди призрачные гончие, и земля содрогалась от поступи мёртвых коней.

Всё его существо звенело напряжением, как натянутая тетива. Когда он увидит то, что приближалось, то позабудет всё, чем был, всё, чем жил прежде, к чему мог стремиться.

И негде скрыться, некуда бежать.

Потому что Охотник всегда находит намеченную жертву…

Но прежде, чем рассеялся туман на тропе, и Кирдаллан узрел свиту Каэрну, чья-то воля разрушила морок и вкинула его обратно в тело…

– Дыши. Пей, – тихо повторял болотник, удерживая его голову, прикладывая к губам флягу. – Пей, пора жить снова.

Кирдаллан закашлялся от хлынувшей в горло тошнотворной сладковатой горечи, сделал несколько судорожных вдохов. Он уже не был уверен в том, что видел, и даже лицо Карлака, вроде бы вполне реальное, плыло, меняясь в предрассветных сумерках. Лица рэмеи, брата и Тессадаиль были так же реальны ещё только что.

В сознании немного прояснилось, и принц вспомнил занесённый над ним клинок. Руки метнулись к груди – слишком медленно; мышцы от слабости стали точно вода. Разумеется, он был невредим. Чужую смерть он пережил только своей сутью.

И бедная Тессадаиль Нидаэ всё ещё была где-то здесь… лишённая покоя… обречённая им он даже не знал, на что…

Убедившись, что принц пришёл в себя, друид приступил к разрыванию ритуального круга. Когда болотник вернулся, чтобы помочь ему встать, Кирдаллан отмахнулся – кое-как добрался до ближайшего дерева и сел, прислонившись к стволу, восстанавливая дыхание. Он знал, что исцелится, и быстро, ведь он был воином, высокорождённым.

Но почему казалось, что теперь ничто не будет по-прежнему? Что граница двух миров не закроется для него полностью, никогда?

В следующий миг он понял, что такова и была цена…

Болотник присел рядом, что-то жуя, спросил совершенно обыденно:

– Стоило оно того, наследник?

Кирдаллан попытался сфокусировать взгляд. Первые солнечные лучи пробивались сквозь ветви, но он не чувствовал их тепла. Робко запели птицы, приветствуя новый день. Призраки отступили, но туман иных троп клубился где-то глубоко в его сознании, осязаемый. Только потеряешь бдительность – и он приблизится, окутает, утопит…

Но потом принц вспомнил видение брата. Защищённость, принятие. Счастье нового пути.

– Да, стоило.

* * *

Для всех