же с такой же легкостью можете бросить и мою драгоценную.

Логика ребенка просто поражала.

— А я не хочу, чтобы она плакала, — добавил Вэндэл, рассматривая свои туфли. — Вдруг когда я вырасту, я буду далеко, и не смогу ее утешить!

— То есть, ты считаешь меня предателем? — спросил я, глядя на Вэндэла.

— Я … Я считаю вас подлецом, который способен предать свою невесту, — ответил Вэндэл. — И если бы вы бы не были моим другом, я, быть может, промолчал бы. Но я хочу, чтобы вы исправились.

Глава 31

Я смотрела свое отражение и на розы.

Вид у меня был растерянный и несчастный. Выглядела я, как бледная моль, которой шерсти год не давали.

— Ну что ж! Пора приступать к работе! — скомандовала я себе. Получилось что-то вроде: “Соберись, Хнытик!”.

Работа предстояла огромная. Создать реалистичную иллюзию, ничем не отличающуюся от живого человека.

Выйдя из комнаты, я схватилась за портрет и осмотрелась. Пока никто не видит — я Терминатор.

Портрет поехал в комнату, а я вытерла накопившиеся слезы и принялась за работу. Времени оставалось немного.

Долго всматриваясь в портрет, я подмечала детали, которые важно было не упустить… Родинки, ленточки, складки. Я старалась запомнить образ до мельчайших деталей. А потом закрыла глаза и села в кресло, выставив вперед руку. Сконцентрировавшись на образе, я пыталась мысленно воссоздать его.

Потом открыла глаза.

— Так! — выдохнула я, осматривая результат.

Пока что получалось, что Амбер родился в семье в дружной ассоциальной семье запойного алкоголика и наркоманки. Папа выглядел так, словно уже накатил, а мама так, словно уже приняла. Огромные синяки под глазами свидетельствовали, что ЗОЖ в этой семье — ругательство.

— Фигня! Переделываем! — взмахнула я рукой, развеивая иллюзию. Она рассыпалась, а я начала сначала.

Я пыталась представить, как оживает портрет, как мужчина смотрит на женщину, как она улыбается… Я пыталась представить нежность в их глазах. Мама Амбера может и расплакаться, если что.

Пробуем еще раз!

Ой!

Я закрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что папа с мамой слиплись. Получился такой “папомам”!

Да что ж такое!

— Еще разочек! — фыркнула я, развеивая “папомама”.

Я снова всматривалась в портрет, вглядывалась в глаза, пробегала глазами по деталям.

О! Вот это я понимаю!

Я даже обрадовалась, видя красивую иллюзию, которую не отличить от живых людей. И тут папа улыбнулся, поглаживая жену рукой с шестью пальцами.

— Пальцы! — рычала я. — Проклятые пальцы! Так, пробуем еще раз!

Я снова сосредоточилась, как вдруг увидела крошечного генерала. Такого микромужчину и огромную женщину. Почти до потолка.

Наверное, поэтому я не люблю, когда кто-то присутствует при моей работе! С целой психикой не уйдет никто.

— Нет! Нет! Нет! — злилась я, выдыхая и массируя виски. — Еще разочек!

Я открыла глаза, видя, как у родителей Амбера поменялись головы.

Вот что бывает, когда расстроена и не можешь сосредоточиться!

С шестой попытки у меня получилась вполне себе приличная иллюзия. Я мысленно заставила их протянуть руки и пересчитала пальцы. Потом они открыли рот, демонстрируя зубы. Вроде бы нормальные… Уши тоже… Не как в тот раз…

Я чувствовала себя врачом, к которому на прием пришли два мутанта.

Ну, вроде бы получилось. Теперь нужно заставить их двигаться…

Ну, пусть от станцуют!

Я сосредоточилась, видя, как мужчина галантно взял за талию женщину. И они стали медленно кружиться в танце. Добавим шуршание платья и радость на лицах!

От радости или переполнявшей любви, мужчина выкатил длинный рулет языка, похожий на те, которым маленькие ящерки — геккончики ловят мух.

— Сначала! — скомандовала я, на всякий случай отхлебнув воды из графина.

Надо успокоиться, вдохнуть и выдохнуть, пройтись, отвлечься…

Бывало такое, что качественная иллюзия получалась с первого раза, а бывало, что раза с двадцатого. Все зависело от настроения и самочувствия чародея.

Десятая попытка успехом не увенчалась! Я не могла понять, в чем дело! Откуда, мать его, берется этот длинный язык? Из каких глубин подсознания он вылезает?

Время шло, а я понимала, что не успеваю. А если я не успею, то потом пойдут слухи. А слухи мне не нужны!

— Так! — приказала я иллюзии, отпивая еще глоток воды. — Рот не открывать! Мадам! Теперь ваша очередь!

Я стала воспроизводить образ с портрета, видя, как оживают глаза, взгляд становится осмысленным и немного печальным.

Я выпила еще воды, с сожалением заметив, что графин почти пуст.

Сидя в кресле, я управляла иллюзиями. Они улыбались, танцевали, обнимались и целовались. Но целовались они страшно.

Казалось, мужик сейчас откроет рот пошире, и полностью засосет ее лицо.

— Нет, я понимаю, что ты мужчина — темпераментный, — вздохнула я, разлучая влюбленных. А то у меня складывается впечатление, что он ее всосет в себя, как пылесос.

Я понимаю, но от поцелуев, пожалуй, мы воздержимся.

Такое часто бывает, что какие-то обрывки фильмов, книг, воспоминаний и монстры из подсознания, которые обычный человек видит только в кошмарах, невольно выползают наружу!

Время показывало: “Пора!”. И я вздохнула. Приняв ванну, я быстренько привела себя в порядок, надела невзрачное платье, которое обычно использую, чтобы контролировать иллюзию незаметно. Раньше я пользовалась заклинанием невидимости, пока однажды не грохнулась в обморок. А заклинание не сняла. Бедный лорд Грассгофф ходил и шарил по полу, чтобы найти меня. Потом он невидимую нес в сторону кровати, укладывал. Пару раз так получалось, что голова у меня оказывалась на том месте, где должны быть ноги. Однажды я очнулась, видя, как мою невидимую ногу уговаривают принять антидот и лекарство.

Я снова задумалась о лорде Грассгоффе. Но в груди, кроме невероятной благодарности, разливалось уютное тепло и чувство вины…

— Дорогая моя! — послышался стук в двери. — Нам пора делать сюрприз!

Она вошла в комнату, видя сына и невестку, которая прижалась к нему.